Борьба «духа заблужденія» (1 Іоанна 4, 6) противъ откровеннаго ученія, даннаго и въ Св. Писаніи (1 Тит. 3, 2, 12; Тит. 1, 6) и въ св. Преданіи (Ап. прав. 17, Вас. Вел. 12, Трулльск. 3) о несовмѣстимости второбрачія со священнослуженіемъ, ученія, затрагивающаго вожделѣнія падшей природы человѣческой и потому служившаго предметомъ нападокъ еще съ начала III вѣка [1], особенно обострилась въ послѣдніе дни.
По сообщеніямъ періодической печати нѣкоторыя Православныя Церкви находятся наканунѣ отверженія этого ученія. И сообщенія эта подтверждаются недавно опубликованнымъ постановленіемъ «Всеправославнаго Конгресса» въ Константинополѣ. Это постановленіе гласитъ:
“«Всеправославный Конгрессъ», состоявшійся подъ предсѣдательствомъ Его Святѣйшества Патріарха Господина Мелетія IV, посвятивши засѣданія 25 и 30 іюня 1923 г. изученію вопроса о второмъ бракѣ священниковъ и діаконовъ, которые остались вдовыми вслѣдствіе смерти своихъ женъ, каковой вопросъ былъ поставленъ нѣкоторыми помѣстными Церквами, и принявъ во вниманіе соотвѣтствующую давнюю практику нашей Церкви, каковая практика, имѣя о себѣ каноническія опредѣленія, не является ни по своей святости неизмѣнной, ни по своему авторитету, неотмѣнной, и, какъ таковая, подлежитъ измѣненію, каковое измѣненіе диктуютъ неотложныя потребности и обстоятельства отдѣльныхъ помѣстныхъ автокефальныхъ Церквей и каковое измѣненіе имѣетъ цѣлью только интересъ учащей и учащейся Православной Церкви, – единогласно постановляетъ:
1) Второй бракъ считается дозволительнымъ для священниковъ и діаконовъ, которые вслѣдствіе смерти женъ остались вдовыми, такъ какъ это не противорѣчитъ духу Евангельскаго ученія и даже устраняетъ всякія нареканія въ положеніи священника.
2) Сѵноды помѣстныхъ Церквей имѣютъ право, по полученіи мнѣнія надлежащаго епископа и по прошенію вдовыхъ священниковъ и діаконовъ, дозволять заключеніе второго брака.
3) Эта мѣра считается канонически дѣйствительной до созыва всеправославнаго собора, которому одному принадлежитъ право снабдить это постановленіе соборнымъ авторитетомъ.
Въ Патріархіи, 5 іюня 1923 г.
Патріархъ Константинопольскій Мелетій, Митрополитъ Кизикскій Каллиникъ, Архіепископъ С-Американскій Александръ, Митрополитъ Черногорско-Приморскій Гавріилъ, Митрополитъ Никейскій Василій, Митрополитъ Драчскій Іаковъ, Архимандритъ Юлій Скрибанъ, В. Антоніадисъ, Секретарь Архимандритъ Германъ, главный секретарь Сѵнода”.
Несомнѣнно будущій историкъ Православной Церкви отмѣтитъ это постановленіе, какъ печальный примѣръ упадка богословской мысли и церковной дисциплины.
Прежде всего самая организація «Конгресса» ставитъ его авторитетность подъ большимъ вопросительнымъ знакомъ. Въ Православной Церкви нѣтъ и не можетъ быть другихъ органовъ власти, простирающейся на всѣ или нѣкоторыя помѣстныя Церкви, кромѣ вселенскихъ и помѣстныхъ Соборовъ, а постановленія какихъ бы то ни было другихъ собраній могутъ быть разсматриваемы лишь какъ частное, ни для кого необязательное мнѣніе ихъ участниковъ. Въ частности только такое значеніе можетъ имѣть и постановленіе Константинопольскаго «Конгресса», организованнаго по образцу политическихъ конгрессовъ и конференцій, состоящаго всего, лишь изъ нѣсколькихъ іерарховъ и неправильно именующаго себя «Всеправославнымъ», не имѣя въ своемъ составѣ полномочныхъ представителей многихъ православныхъ церквей.
А между тѣмъ Конгрессъ, давая Сѵнодамъ помѣстныхъ Церквей разрѣшеніе нарушать предписаніе Вселенскихъ Соборовъ, ставитъ себя не только выше этихъ Сѵнодовъ, но и на ряду съ самими Вселенскими Соборами, хотя самъ же, противорѣча себѣ, признаетъ, что только Всеправославному Собору принадлежитъ право сообщить постановленію Конгресса соборный авторитетъ, т. е. другими словами самъ же признаетъ, что постановленіе Конгресса никакого авторитета не имѣетъ, такъ какъ другого авторитета, кромѣ соборнаго, въ такихъ вопросахъ Православная Церковь не знаетъ.
Мы не будемъ подвергать подробному разбору самаго постановленія, хотя его недостатки – крайняя слабость аргументаціи, игнорированіе общеизвѣстныхъ доводовъ, противныхъ взгляду Конгресса, и внутреннія противорѣчія бросаются въ глаза. Напримѣръ, утвержденіе, будто существующая практика не является неизмѣнной, совершенно голословно. Совершенно непонятно также, почему эта практика, существовавшая столько же, сколько существуетъ сама Церковь, вдругъ оказалась подлежащей настолько быстрой отмѣнѣ, что Конгрессъ не находитъ возможнымъ предоставить рѣшеніе вопроса будщему Собору, который онъ самъ считаетъ единственно правомочнымъ органомъ въ данномъ случаѣ. Непонятно далѣе, почему Конгрессъ упоминаетъ лишь о канонахъ, умалчивая, что эта практика основывается прежде всего на самомъ Священномъ Писаніи. Не развивая подробно всѣхъ этихъ мыслей, мы остановимся лишь на одномъ утвержденіи Конгресса, будто второбрачіе священнослужителей не противно духу Евангельскаго ученія, т. е. другими словами, не противно догматическому ученію Церкви, являющейся, по православному ученію, единственной авторитетной толковательницей ученія Евангельскаго.
Но это совершенно ошибочная мысль, а на самомъ дѣлѣ запрещеніе второбрачія священнослужителямъ есть неизбѣжный, строго логическій выводъ изъ православнаго ученія о двухъ таинствахъ – священства и брака и потому отмѣнить это запрещеніе это значитъ на дѣлѣ отказаться и отъ этихъ двухъ таинствь, а въ концѣ-концовъ, въ силу внутренней связи всего православнаго ученія, и отъ всего православія.
По православному ученію въ Церкви, помимо всеобщаго священства всѣхъ вѣрующихъ, должно быть особое, таинственное, общественное іерархическое священство, на которое уполномочены лишь нѣкоторые, выдѣленные изъ среды прочих. Это выдѣленіе объективно осуществляется черезъ хиротонію, но объективное выдѣленіе черезъ хиротонію обусловливается выдѣленіемъ личнымъ, извѣстными качествами, коими долженъ обладать кандидатъ священства. Таково именно и есть ученіе Св. Писанія. Основатель Церкви Іисусъ Христосъ допускаетъ къ апостольству не всѣхъ, а лишь лицъ, удовлетворяющихъ извѣстнымъ высокимъ моральнымъ требованіямъ, хотя и не свободныхъ отъ опасности паденія. Апостолъ Павелъ, повелѣвъ хиротонисать пресвитеровъ, тутъ же перечисляетъ тѣ качества, которыми они должны обладать, въ томъ числѣ и ихъ единобрачіе или точнѣе невторобрачіе.
Но въ ряду моральныхъ качествъ кандидата священства единобрачіе имѣетъ особо важное значеніе. Всѣ остальныя качества (напр. трезвенность, учительность, страннолюбіе) имѣютъ болѣе или менѣе условный и относительный характеръ и значеніе ихъ измѣняется сообразно обстоятельствамъ мѣста и времени.
Никто не станетъ спорить противъ того, что пьяница недостоинъ быть священнослужителемъ, но понятіе пьянства весьма относительно и самъ же Апостолъ Павелъ совѣтуетъ Тимоѳею пить немного вина (1 Тим. 5, 23).
Тоже нужно сказать относительно безкорыстія, учительности и т. п. Помимо того всѣ подобные нравственные недостатки сами по себѣ не имѣютъ явнаго характера и могутъ быть болѣе или менѣе искусно скрываемы, не подавая повода къ соблазну пасомыхъ.
Совершенно другое дѣло единобрачіе. Здѣсь нравствнное требованіе, воплощаясь во внѣшнемъ правовомъ церковномъ и гражданскомъ институтѣ брака, получаетъ характеръ совершенной опредѣленности и явности. Здѣсь нѣтъ болѣе или менѣе, а можетъ быть или да или нѣтъ, человѣкъ можетъ или быть второбрачнымъ или не быть имъ. И это его состояніе должно быть извѣстно всѣмъ его пасомымъ, такъ какъ бракъ есть институтъ явнаго характера, а тайныхъ браковъ Православная Церковь не признаетъ. Такимъ образомъ основывающееся на догматическомъ ученіи о священствѣ, какъ особомъ институтѣ, требованіе особыхъ качествъ отъ священнослужителя только въ запрещеніи второбрачія получаетъ свое вполнѣ конкретное, вполнѣ опредѣленное выраженіе, являясь вслѣдствіе этого своего рода символомъ ученія о таинственномъ священствѣ, или, какъ выражается блаж. Августинъ «нѣкоторой нормой таинства», «необходимымъ знакомъ для церковной хиротоніи» («normam quandam sacramenti», «ad ordinationem ecclesiasticam signaculum necessarium») [2]. Поэтому то въ исторіи богословской мысли вопросъ о допустимости второбрачія для священнослужителей всегда связывался съ вопросомъ о существованіи таинственнаго священства, и тогда какъ отцы и учители Церкви необходимость запрещенія второбрачія доказывали необходимостью существованія таинственнаго священства, неправомыслящіе отрицая таинственное священство, стояли и за отмѣну запрещенія второбрачія. «Какое было бы различіе между народо.мъ и священникомъ, если бы они подчинялись однимъ и тѣмъ же законамъ?», спрашиваетъ напр. св. Амвросій Медіоланскій, доказывая безусловность запрещенія второбрачія священнослужителямъ. «Жизнь священника, продолжаетъ онъ, должна преимуществовать также, какъ преимуществуетъ благодать» [3].
Св. Епифаній Кипрскій говоритъ, что второбрачіе запрещено священнослужителямъ «по причинѣ преимущественной важности священнодѣйствія», «по превосходству чести священства; по его святости» [4].
«Призваніе священнослужителей столь высоко, пишетъ св. Левъ Великій, что имъ не дозволено даже то, что не считается виной для другихъ членовъ Церкви», и выводитъ отсюда, что «священникъ не можетъ быть мужемъ второй жены»5, а св. Григорій Двоесловъ рукоположеніе второбрачнаго называетъ «оскверненіемъ таинства»6 и въ болѣе позднее время авторитетные православные богословы, защищая отъ протестантовъ православное ученіе о священствѣ, какъ одно изъ основныхъ положеній этого ученія защищаютъ и запрещеніе второбрачія. Это мы видимъ, напримѣръ, у Цариградскаго Патріарха Іереміи II [7], у Александрійскаго Патріарха Митрофана Критопула [8], у Кіевскаго Митрополита Петра Могилы [9] и др.
Эта неразрывная связь запрещенія второбрачія съ ученіемъ объ іерархическомъ священствѣ, какъ особомъ отъ священства всеобщаго, замѣчается и у неправомысляшихъ и ихъ ученіе является доказательствомъ неразрывности этой связи еx соntrario [10]. Тертулліанъ въ періодъ своего монтанизма смѣшиваетъ таинственное священство со всеобщимъ и распространяетъ первое на всѣхъ вѣрующихъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ онъ распространяетъ на всѣхъ вѣрующихъ и запрещеніе второбрачія. Наоборотъ, несторіане, эти восточные протестанты, выдвигаютъ ученіе о всеобщемъ священствѣ и вмѣстѣ съ тѣмъ отмѣняютъ запрещеніе второбрачія для священнослужителей. Точно также и протестанты, у которыхъ совсѣмъ исчезаетъ ученіе о таинственномъ священствѣ, отмѣняютъ и запрещеніе второбрачія для своего духовенства, и полемика противъ запрещенія второбрачія ведется ими въ связи съ полемикой противъ ученія римской и православной церкви о таинственномъ священствѣ, какъ особомъ отъ священства всеобщаго. Да и недавній мнимо «Всеправославный» Конгрессъ, протекая не безъ тайнаго вліянія протестантствующей англиканской церкви, имѣющей іерархію, но отказавшейся отъ ученія о священствѣ, какъ таинствѣ, а вмѣстѣ съ тѣмъ допустившей для своего духовенства повтореніе брака.
Отмѣна запрещенія второбрачія священнослужителямъ была бы отказомъ отъ православнаго ученія не только о таинствѣ священства, но и о таинствѣ брака. По этому ученію, ученію чисто евангельскому и вмѣстѣ съ тѣмъ чисто православному, ибо только Православная Церковь сохранила неповрежденнымъ чистое евангельское ученіе – только абсолютная моногамія является нормой христіанскаго брака.
Установленное въ раю таинство брака [11] пережило двѣ міровыя катастрофы – грѣхопаденіе и потопъ [12], почему и задача христіанской Церкви заключалась вовсе не въ установленіи новаго таинства [13], а лишь въ очищеніи его отъ причиненныхъ ему еврейскимъ (Мѳ. 19, 8) и языческимъ (Римл. 1, 26-27; Еф. 4, 19) «жестокосердіемъ» извращеній и въ возстановленіи райскаго брака. Поэтому то, какъ самъ Основатель Церкви (Мѳ. 19, 4; Марк. 10, 7), такъ и Его Апостолъ (I Кор. 6, 16; Ефес. 5, 31), когда заходитъ вопросъ о бракѣ, просто ссылаются на ученіе о бракѣ первыхъ двухъ главъ Бытія – этого ветхозавѣтнаго евангелія. А отличительной чертой райскаго брака является его полная, абсолютная моногамія, ибо «Сотворившій въ началѣ мужчину и женщину сотворилъ ихъ» (Быт. 1, 27; Мѳ. 19, 4).
Правда, это общее положеніе Іисусъ Христосъ приводитъ только какъ доводъ противъ одного лишь вида нарушенія моногаміи – повторнаго брака послѣ развода, но только потому, что этого вида касался вопросъ искушавшихъ Его фарисеевъ. А что райскій идеалъ брака исключалъ возможность повторенія брака и по смерти супруга – это самоочевидно; въ раю не могло быть такого брака уже потому, что не могло быть смерти. Поэтому то правильно толкуетъ слова Христа бл. Іеронимъ говоря: «мужчину и женщину, Онъ (т. е. Іисусъ Христосъ) показываетъ, что необходимо избѣгать второго брачнаго союза» [14]. Еще болѣе авторитетнымъ комментаріемъ словъ Спасителя являются посланія апостола Павла. Онъ неодобрительно относится къ повторному браку и считаетъ его доволительнымъ для всѣхъ лишь по ветхозавѣтному закону (Римл. 7, 3 и I Кор. 7, 39), въ христіанской же Церкви онъ считаетъ его допустимымъ лишь для больныхъ нравственно, для невоздержанныхъ, для избѣжанія худшаго – разжженія (I Кор. 7, 8-9), но во всякомъ случаѣ несовмѣстимымъ съ высокимъ нравственны.мъ совершенствомъ (I Кор 7, 40).
«Въ христіанской Церкви, – толкуетъ слова Апостола св. Ѳеодоръ Студитъ, повторяя св. Григорія Богослова [15], – второй бракъ – не законъ, а снисхожденіе» [16]. Снисхожденіе предполагаетъ нѣкоторое паденіе и небезукоризненный поступокъ. Это именно и выразилъ божественный Апостолъ, сказавъ: «аще ли не удержатся, да посягаютъ» (I Кор. 7, 9) [17], а невоздержаніе сродно паденію и прегрѣшенію [18].
Если Апостолъ и совѣтуетъ въ 1 посланіи къ Тимоѳею (5, 14) молодымъ вдовамъ вступать въ бракъ, то опять таки только для избѣжанія худшаго, «ибо нѣкоторыя, говоритъ онъ, уже совратились въ слѣдъ сатаны» (ст. 15), но и о такихъ вдовахъ все же говоритъ, что «онѣ подлежатъ осужденію» (ст. 12) [19].
Это евангельское ученіе о неодинаковомъ достоинствѣ перваго и повторныхъ браковъ Православная Церковь сохранила въ точности. «Бракъ по природѣ одинъ, какъ одно рожденіе и одна смерть», точно и ясно выражаетъ это ученіе Св. Григорій Нисскій словами своей сестры Св. Макрины, отказавшейся выйти замужъ по смерти своего жениха [20].
На повторные браки Православная Церковь, какъ и Слово Божіе, всегда смотрѣла, какъ на институтъ, чуждый христіанскому идеалу, какъ на неизбѣжную уступку дохристіанскому «жестокосердію». И сознаніе нецерковнаго характера повторныхъ браковъ особенно ярко было въ ту близкую къ земной жизни Основателя Церкви и Его апостоловъ эпоху, когда Церковь еще не была вынуждена считаться съ государственными законами о повторныхъ бракахъ. И это ученіе защищаютъ всѣ писатели первыхъ вѣковъ, а не только склонные къ излишнему ригоризму, такъ что здѣсь Тертулліанъ вполнѣ солидаренъ напр. съ Климентомъ Александрійскимъ и св. Меѳодіемъ Олимпскимъ, расходясь съ ними лишь въ дальнѣйшихъ выводахъ. Древніе церковные писатели выясняютъ, что повторные браки не отвѣчаютъ христіанскому идеалу брака не только потому, что они нарушаютъ богоустановленную въ раю моногамію, но и потому, что по христіанскому ученію смерть не есть полное уничтоженіе и потому не уничтожаетъ брака, вслѣдствіе чего повторные браки являются нарушеніемъ перваго, какъ бы скрытымъ прелюбодѣяніемъ. «Второй бракъ есть благовидное прелюбодѣяніе, говоритъ Аѳинагоръ [21]. Отдѣляющійся отъ своей первой жены, хотя бы она умерла, есть скрытый прелюбодѣй, ибо онъ идетъ вопреки опредѣленію Божію, такъ какъ Богъ въ началѣ сотворилъ одного мужа и одну жену и такъ какъ онъ разрушаетъ чрезъ родовое смѣшеніе (съ другой) единство плоти».
«Вы должны знать, говорится въ постановленіяхъ Апостольскихъ, что единый бракъ, заключаемый по закону, праведенъ, какъ существующій согласно волѣ Божіей. Второбрачіе же послѣ перехода въ христаінство (epaggeliar) незаконно, не какъ супружескій союзъ самъ по себѣ, а вслѣдствіе лжи (въ отношеніи къ первому супругу), третій же бракъ есть признакъ невоздержанности, а дальнѣйшіе браки суть явный блудъ и несомнѣнная неустойчивость, такъ какъ Богъ при твореніи далъ одну жену одному мужу, ибо “будутъ два въ плоть едину”» [22].
На мысли, что смерть не есть полное уничтоженіе и потому не есть разрушеніе брака, особенно подробно останавливаются Тертулліанъ и Климентъ Александрійскій. «Развѣ мы будемъ ничто послѣ смерти, спрашиваетъ первый. Да, по какому-то Эпикуру, но не по Христу» и выясняетъ, что второй бракъ является оскорбленіемъ памяти о умершемъ [23], и называетъ его «видомъ прелюбодѣянія».
Климентъ Александрійскій выясняетъ, что христіанинъ въ крещеніи умираетъ лишь для закона ветхозавѣтнаго, но не для закона райскаго, даннаго самимъ Богомъ, и что потому райскій законъ о моногаміи обязателенъ и для него и называетъ бракомъ по закону (райскому и христіанскому) только первый бракъ [24]. Подобную мысль, т. е. мысль, что повторные браки чужды христіанской Церкви, хотя и дозволительны, встрѣчаемъ мы и у другихъ древнихъ писателей. «У нашего Учителя (т. е. Іисуса Христа), говоритъ св. Іустинъ Мученикъ, считаются грѣшниками тѣ, кто, слѣдуя закону человѣческому, вступили во второй бракъ» [25]. «Изъ собранія церкви первородныхъ и непорочныхъ, не имѣющей пятна или порока, изгонится второбрачный, пишетъ Оригенъ… Такое супружество изгонитъ насъ изъ царствія Божія» [26].
Но и тогда, когда Церковь, сдѣлавшись государственною, вынуждена была считаться съ государственнымъ признаніемъ повторныхъ браковъ и даже принужденіемъ къ нимъ [27], она не только осталась вѣрной своему ученію о предосудительности [28] таковыхъ браковъ, но долгое время не измѣняла и своей практики въ отношеніи ихъ. Составленный въ эпоху вселенскихъ и помѣстныхъ соборовъ общеобязательный для Православной Церкви каноническій кодексъ не знаетъ повторныхъ браковъ, какъ церковнаго учрежденія, и не допускаетъ не только вѣнчанія ихъ [29], но и простого присутствія священника на брачномъ пиршествѣ [30] дѣйствительно въ это время повторные браки совершались чисто гражданскимъ порядкомъ «съ человѣческими обрядами», какъ пишетъ св. Ѳеодоръ Студитъ [31], путемъ простого заявленія мужа въ присутствіи 10 свидѣтелей, о томъ, что онъ «беретъ эту женщину какъ жену», какъ выясняетъ Никифоръ Исповѣдникъ [32].
Участіе Церкви въ повторныхъ бракахъ долгое время выражалось лишь въ томъ, въ чемъ вообще выражается ея вмѣшательство въ случаѣ нарушенія церковныхъ законовъ – въ наложеніи болѣе или менѣе продолжительной епитиміи (Анк. 19, Лаод. 1, Неокес. 3, Вас. В. 4).
Такимъ образомъ въ Церкви повторные браки были лишь видомъ таинства покаянія, и при этомъ покаянія явнаго. Поэтому то ни у одного древняго писателя повторный бракъ не называется таинствомъ брака и въ древнѣйшихъ перечняхъ таинствъ, таинство брака или не упоминается совсѣмъ (какъ установленное еще въ раю, а не въ христіанской Церкви) [33], или таинствомъ называется лишь «первый дѣвственный бракъ въ Господѣ» [34].
Если впослѣдствіи Церковь допустила вѣнчаніе второбрачныхъ, то вовсе не вслѣдствіе измѣненія своего ученія о такихъ бракахъ, а лишь вслѣдствіе причинъ государственнаго порядка. Сначала вѣнчаніе второбрачныхъ было лишь проявленіемъ незаконнаго стѣсненія Церкви со стороны государства. Св. Ѳеодоръ Студитъ предполагаетъ, что обычай вѣнчанія второбрачныхъ получилъ силу со временъ нечестиваго Константина (Копронима иконоборца, 741-775), по поводу его троебрачія, ибо «прежде этого не было» [35]. Но долгое время вѣнчаніе второбрачныхъ было лишь рѣдкимъ исключеніемъ и находились патріархи, которые собственноручно удерживали отъ входа въ храмъ второбрачныхъ царей36, находились пастыри, которые, подобно Ѳеодору Студиту, готовы были скорѣе пожертвовать всею жизнію своею, идти на опасности, въ ссылку и смерть, нежели согласиться на нечестіе и нарушеніе Евангелія Христова, повѣнчавъ второбрачнаго37, а четвертый бракъ императора Льва III вызвалъ долгую смуту въ Церкви и государствѣ, закончившуюся въ 921 году провозглашеніемъ «Тома Соединенія»38, который ежегодно въ іюлѣ прочитывался съ церковныхъ каѳедръ [39] и въ которомъ отрицательное отношеніе Церкви къ повторнымъ бракамъ выражалось очень рѣзко. Впрочемъ находились и такіе патріархи и епископы, которые пиршествовали на бракѣ второбрачнаго царя, о чемъ съ горечью упоминаетъ Вальсамонъ [40].
И только тогда, когда вѣнчаніе признано было государственными законами необходимымъ условіемъ дѣйствительности брака [41] и когда, слѣдовательно, отказъ въ вѣнчаніи сталъ равносиленъ провозглашенію брака простымъ блудомъ, Церковь допустила вѣнчаніе второбрачныхъ, при чемъ этотъ порядокъ сначала возобладалъ лишь въ Константинополѣ [42], въ другихъ же Церквахъ этого обычая не было даже въ XIII вѣкѣ, а Римская Церковь не знаетъ его и до сихъ поръ.
Но и Восточная Церковь, допустивъ вѣнчаніе второбрачныхъ въ силу государственной необходимости, вовсе не признала ихъ тѣмъ самымъ равноцѣнными съ первымъ бракомъ и до настоящаго времени она разными способами выражаетъ свою вѣрность новозавѣтному ученію о предосудительности таковыхъ браковъ. Во-первыхъ, вопреки государственнымъ законамъ, не ограничивавшимъ (до 800 г.) повторяемости брака, Церковь признала таковой границей третій бракъ. Во-вторыхъ, чинъ вѣнчанія для повторныхъ браковъ она установила особый, отличный отъ вѣнчанія первобрачныхъ и напоминающій о древнемъ порядкѣ, когда повторные браки для Церкви были лишь видомъ таинства покаянія. Прежде всего Церковь не допускала при такихъ бракахъ вѣнчанія въ строгомъ смыслѣ слова, т. е. возложенія вѣнцовъ на головы брачущихся. Затѣмъ, какъ свидѣтельствуютъ св. Ѳеодоръ Студитъ [43], упомянутые отвѣты митрополита Никиты [44] и св. Симеонъ Солунскій [45], Церковь не допускала при такихъ бракахъ и другого важнѣйшаго [46] момента древняго (до 17 вѣка) чина вѣнчанія – совмѣстнаго причащенія брачущихся, на что второбрачные не имѣли права уже потому, что должны были нести епитимію не менѣе года. Наконецъ въ чинъ совершенія повторныхъ браковъ она ввела молитвы чисто покаяннаго характера [47].
Такимъ образомъ не подлежитъ ни малѣйшему сомнѣнію, что Православная Церковь не признаетъ одинаковаго достоинства за повторными браками съ бракомъ первымъ. И въ таковомъ ея ученіи никакъ нельзя видѣть вліяніе какого-то ложнаго аскетизма [48], какъ утверждаютъ не только протестанты, но и протестантствующіе богословы въ самой Православной Церкви. Нѣтъ, истинную основу такового отношенія Церкви къ повторнымъ бракамъ выражаетъ св. Амвросій Медіоланскій. «Чѣмъ болѣе возстаю я противъ второго брака, говоритъ онъ, тѣмъ болѣе возвышаю первый».
Такимъ образомъ не во имя какого то гнушенія бракомъ, а какъ разъ во имя высокаго понятія о бракѣ [49] возстаетъ Церковь противъ его повторяемости. И такой образъ дѣйствій Церкви имѣетъ для себя глубокія психологическія основанія. Брачная любовь имѣетъ совершенно исключительный характеръ. Истинно любящій всегда и вполнѣ убѣжденъ, что онъ будетъ любить вѣчно. Самая мысль о возможности замѣны одного объекта любви другимъ, хотя бы въ случаѣ его смерти, является уже измѣной любви, скрытымъ прелюбодѣяніемъ, непримѣтно, но разрушительно дѣйствующимъ на святость и чистоту семейной жизни. И ученіе Церкви о предосудительности повторяемости брака имѣетъ глубоко благотворное вліяніе на лукавую природу человѣческую. Это – та соль, которая спасаетъ отъ разложенія столь наклонную къ нему половую жизнь человѣчества, сообщаетъ браку идеальный характеръ, а черезъ это оздоровляетъ и всю жизнь общественную.
Но ученіе о предосудительности повторныхъ браковъ стоитъ и падаетъ вмѣстѣ съ запрещеніемъ второбрачія священнослужителямъ.
Verba docent, exempla trahunt [50], и запрещеніе это является постоянною, живою, а потому и дѣйственною проповѣдью брачнаго идеализма. Такъ и объясняетъ его смыслъ древняя церковная письменность: «Даруй, чтобы нравы его (епископа и пресвитера) были выше прочаго народа, чтобы подражали превосходству его», читаемъ мы въ древнѣйшемъ (ок. 200 г.) изъ извѣстныхъ намъ чинѣ хиротоніи [51]. «Пресвитеры и діаконы, пишетъ св. Кипріанъ Карѳагенскій, должны подавать собою примѣръ и утверждать прочихъ своимъ поведеніемъ и нравственностью. А то какимъ образомъ они могутъ руководить другихъ къ цѣломудрію и воздержанію» [52]. Исходя отсюда, св. Амвросій Медіоланскій спрашиваетъ относительно второбрачнаго клирика: «Какимъ образомъ можетъ утѣшать вдову, почитать убѣждать сохранять вдовство, сохранять вѣрность мужу тотъ, кто самъ не сохранилъ ее по отношенію къ первой женѣ?» [53].
Почти одновременно съ этимъ западнымъ учителемъ пастырства задаетъ сходный вопросъ учитель пастырства на Востокѣ св. Іоаннъ Златоустъ. «Какъ можетъ сдѣлаться хорошимъ начальникомъ тотъ, кто не сохранилъ никакого расположенія къ покойной» [54] и черезъ шесть вѣковъ тотъ же вопросъ повторяетъ блаженный Ѳеофилактъ Болгарскій: «Не сохранившій никакого благорасположенія къ умершей, какъ можетъ хорошо прилежать къ Церкви?» [55].
Такимъ образомъ, по мысли св. Отцовъ, у второбрачнаго нѣтъ той душевной цѣльности, той вѣрности себѣ и другимъ, которая необходима для служителя Церкви. Бракъ самъ по себѣ не есть препятствіе къ священнослуженію, ибо между тѣмъ и другимъ нѣтъ противорѣчія по существу – въ священнослуженіи, по мысли Златоуста, лишь расширяется узкая семейная сфера дѣятельности священнослужителя и вѣрный въ малѣ, вѣрный въ семьѣ, которая и сама есть, по выраженію Златоуста, «малая Церковь» [56], поставляется надъ многими. Но повтореніе брака свидѣтельствуетъ, что кандидатъ священства не могъ сохранить вѣрности и въ маломъ и потому было бы несообразно поставлять его надъ многими.
Итакъ отмѣна запрещенія второбрачія священнослужителямъ есть отказъ не только отъ ученія о необходимости въ Церкви іерархическаго священства, но и отъ ученія объ абсолютной моногаміи, какъ нормѣ христіанскаго брака. Дозволивъ второбрачіе священнослужителямъ, Церковь должна будетъ во имя послѣдовательности уничтожить особый чинъ вѣнчанія второбрачныхъ, признать одинаковое значеніе за всякимъ бракомъ и допустить повтореніе браковъ ad infinitum [57], и допустить не только для мірянъ, но и для священнослужителей, и считать своимъ девизомъ не возвышенное изреченіе св. Григорія Нисскаго: «бракъ по природѣ одинъ, какъ одно рожденіе и одна смерть», а фривольныя рѣчи одного изъ протестантскихъ учителей, женившагося на 72 году жизни на шестой женѣ, – Каловія († 1686) – «пока Господь Богъ не устанетъ отнимать у меня жены, до тѣхъ поръ я не устану жениться».
«Церковныя Вѣдомости», издаваемыя при Архіерейскомъ Сѵнодѣ Русской Православной Церкви заграницей, №13-14, 1(14)-15(28) іюля 1923 (Прибавленія). C. 7-8; №15-16, 1(14)-15(28) августа 1923 (Прибавленія). C. 13-16.
[1] Св. Ипполитъ Римскій. Философумена XII, 9. Migne, Patrol, ser. greca 16, 3386. [2] De bono conjugali. cap. 21, Ml. 40. 388. [3] Посланіе Верчелльской Церкви, 64, Ml. 26, 1206. [4] Панаріонъ II, 1, о каѳарахь нечистыхъ, ересь 59; Mg. 41. 1022-1023. [5] Посланіе 14 къ Анастасію, еп. Солунскому; Ml. 54, 672. [6] Письма, книга II, 54; Ml. 77, 601, 602. [7] Отвѣты лютеранамъ. Перев. архим. Нила, М. 1666, стр. 136. [8] Исповѣданіе вѣры, гл. 11, E. Kimmel, Monum. fidei ecclesiae orient. II, 142-143. [9] Грамота отъ 3 апр. 1633 г. [10] Ex соntrario – Из противоположного – ред. [11] См. об этом статью проф. С. Троицкого – «О бракѣ, какъ таинствѣ» опубл. в: «Странникъ». Богословскій ежемесячный журналъ. Новое изданіе кружка студентовъ-богословов имени св. Іоанна Богослова. (Бѣлградъ). №1. Май 1924. С. 16-26. – ред. [12] Въ Требникѣ читаемъ: «супружество союзъ… ни прародительнымъ грѣхомъ, ниже потопомъ Ноевымъ разорися» («Чинъ благословенія супругъ, чадъ неимущихъ»). Туже мысль находимъ мы и въ Еклогѣ (Кормчая, гл. 49, 8, изд. 1816 г. И, листъ 143). [13] Въ отношеніи брака, говоритъ Климентъ Александрійскій, «Сынъ сохранилъ то, что повелѣлъ Отецъ». [Стром. III,12, Mg. 8, 1184]; Св. Діонисій Ареопагитъ [?] говоритъ, что бракъ считался таинствомъ и у еллиновъ (Парафразъ Пахимора, Mg. 4, 477). О томъ, что бракъ именно какъ таинство, учрежденъ еще въ раю, говорятъ также «Грамота Восточныхъ Патріарховъ объ учрежденіи Россійскаго Св. Сѵнода» и «Отвѣты патріарха Іереміи II протестантамъ». Въ первой читаемъ: «Таинство брака имѣетъ свое основанніе въ словахъ самого Бога, сказанныхъ о немъ въ Ветхомъ Завѣтѣ (Быт. 2, 24), каковыя слова подтвердилъ Іисусъ Христосъ»… Точно также патріархъ Іеремія пишетъ, что таинство брака передается «отъ начала» (anothen), а въ Новомъ Завѣтѣ только «подтверждено» (Index veritatis, ed. 1758, р. 39-40). [14] Толков, на еванг. отъ Матѳ., Ml. 26, 134: «Dicendo autem masculum et feminam ostendit secunda vitanda coniugia». Cp. Златоустъ, Бесѣды, 62, 1 на Ев. отъ Матѳея, Mg. 58, 597. [15] Слово 37, 4 на Матѳ. 19, 1-12, Mg. 36, 292. [16] Ср. Климентъ Александрійскій, Строматы, III, 1, Mg. 8, 1103; III, 12, Mg. 1180. [17] Часто подъ безбрачными I Кор. 7, 8 разумѣютъ холостыхъ, благодаря чему получается впечатлѣніе, что Апостолъ и къ перво.му и ко второму браку относится одинаково. Но здѣсь слѣдуетъ разумѣть только вдовцовъ и Апостолъ употребилъ generis nomen pro speciei только потому, что въ новозавѣтномъ языкѣ нѣтъ спеціальнаго слова для означенія вдовца. Совѣтуя безбрачнымъ и вдовицамъ оставаться, какъ онъ самъ, Апостолъ не могъ подъ безбрачными разумѣть холостыхъ, такъ какъ самъ онъ не могъ быть въ одно время и вдовцомъ и холостымъ. Такъ именно переводятъ это слово и св. отцы – Меѳодій Патарскій (Пиръ десяти дѣвъ III, 12, Mg. 18, 79-80 и примѣч. Комбефиса, 52) и Ефремъ Сиринъ: «безбрачнымъ – тѣмъ именно, которые суть вдовцы» (русск. пер. изд. 1895, VII, 77). Ко вдовцамъ относитъ это мѣсто и нашъ Требникъ (см. Послѣдованіе о второбрачныхъ; молитва «Господи Іисусе Христе…»). [18] Письмо къ Навкратію, Mg. 99, 1092. [19] Возможно, что здѣсь Апостолъ говорить не о вдовахъ къ собственномъ смыслѣ, а о дѣвахъ, вступившихъ въ церковный чинъ вдовицъ и также называвшихся «вдовами», какъ свидѣтельствуетъ св. Игнатій Богоносецъ въ посланіи къ Смирнянамъ [глава 13, Mg 5, 717]. [20] Mg. 46, 964; сравни Тертулліанъ: «Matrimonium unum novimus, sicut ununi Deum». De monog. cap. 1, Ml 2, 931. [21] Прошеніе о христіанахъ, 33. Mg. 6, 965, [22] Кн. ІІІ, гл. 2, Mg. 1, 764. [23] О моногаміи, гл. 10, Ml. 2, 942-943; ср. De exportatione castit. 9, Ml. 2, 924. Тѣ же мысли мы встрѣчаемъ у Златоуста, который называетъ второй бракъ оскорбленіемъ памяти о умершемъ (Толк. 7, 4 на II Тим. 3, 1-7, Mg. 62, 641) и въ толкованіи на I Кор. 7, 39 высказываетъ мысль, что Апостолъ употребляетъ слово «почіетъ» въ словахъ: «если мужъ ея почіетъ» (греч. koimithi) для того, чтобы убѣдить вдову не вступать во второй разъ въ бракъ, ибо «кто не сохранитъ вѣрности уснувшему» (Mg. 51, 219); ср. Григорій Нисскій. О житіи св. Макрины, Mg. 46, 964. [24] Строматы III, 11, Mg. 8, 1173; III, 12, Mg. 8, 1184; II, 23, Mg. 8, 1085. [25] Первая Апологія, 50. Mg. 6, 349. [26] 17-гомилія на Ев. отъ Луки, Ml. 17, 1896; ср. гомилію 19 на Іеремію. Mg. 13, 509. [27] Lex Iulia et Раріа Рорраеа, о которомъ упоминаетъ Тертулліанъ: «vanissimas Papias leges». Аполог, гл. 4 Ml. I [28] Объ этой предосудительности говорятъ почти всѣ авторитетные церковные писатели эпохи вселенскихъ соборовъ и составленія общеобязательнаго каноническаго кодекса Православной Церкви. Не имѣя возможности приводить выдержки, мы даемъ составленный нами, но, конечно, далеко не полный указатель таковыхъ мѣстъ, при чемъ ссылаемся на изданіе Миня:а) Восточные писатели: Апостольскія Постановленія, Mg. 1, 764; Климентъ Александрійскій, Строматы, II, 23, Mg. 8, 1035, 1104: Стром. III, 12, Mg. 1180, 1183, 1188; св. Меѳодій Олимпскій, Пиръ десяти дѣвъ, III, 12, Mg. 18, 80: св. Аѳанасій Великій. Вопросы къ Антіоху. Вопр. 98, Mg. 28, 675; св. Кириллъ Іерусалимскій, Слово огл. 4. гл. 26, Mg. 33, 488; св. Василій Великій, прав. 4, 18, 50, 87, Mg. 632, 621, 673, 732; св. Григорій Богословъ, Слово 37, 5 слѣд., Mg. 36, 288-308; св. Астерій Амасійскій, Бесѣда на Мѳ. 19, 3, Mg. 40, 236 слѣд.; св. Епифаній Кипрскій, Панаріонъ II, 1, ересъ 59, Mg. 41, 1022-1023; св. Іоаннъ Златоустъ, О дѣвствѣ, Mg. 48. 559-560; Къ молодой вдовѣ, Mg: 48, 599-610; Противъ повторенія брака, Mg. 48, 611-612, 616; Гомиліи на 1 Кор. 7, 39-40, Mg. 51, 219 и 61, 151-160; на 1 Тим. 5, 9, Mg. 51, 325-326 и др.; Исидоръ Пелусіотъ, Письмо 274 о полигаміи патріарховъ, Mg. 48, 704-708; Ѳеодоритъ Кирскій, Haeret. fabul. 5, 26, Mg. 83, 541-543; Анастасій Синаитъ, Вопросъ 139, Mg. 89, 792; св. Ѳеодоръ Студитъ, Письма 50 и 192, Mg. 99, 1092-1096, 1581; Патр. Фотій, Номоканонъ 13, 2, Mg. 104, 892-904.
Западные писатели: Ерма, Пастырь, Mand. IV, 4; Mg. 2, 922; Иларій Пуатъескій, Толк, на псалмы, Ml. 9, 446; Зенонъ Веронскій, Поученія, Ml. 11, 379; Сирицій папа, Посланіе 6, Ml. 13, 1164-1166: Амвросій Медіоланскій, О вдовахъ, Ml. 16, 233-262 и др.; бл. Іеронимъ, Противъ Іовиніана, Ml. 23, 211-338; бл. Августинъ, О благѣ супружества, 21, Ml. 40, 373 сл.
[29] Никифора Исповѣдника прав. 8 и 135, Pitra, Spicii. Sol., IV, 383 и 408; Аѳинская Синтагма, IV, 427. Письма св. Ѳеодора Студита, 50, 192 и 202, Mg. 99, 1092, 1581 и 1615. [30] Неокес. соб. прав. 7, Аѳинская Синтагма, III, 80. [31] Письмо 50, Mg. 99, 1092. [32] Прав. 135, Pitra, Spic, Sol., IV, 408. [33] У Псевдо-Діонисія Ареопагита, О церковн. іерархіи, Mg. 3, 370 слѣд.; св. Іоанна Дамаскина въ 13 главѣ IV кн. Точи, излож. прав, вѣры, Mg. 94, 1136 слѣд.;ѵсв. Ѳеодора Студита въ письмѣ 165, Mg. 99, 1524. [34] Напр. въ Исповѣданіи патр. Митрофана Критопула, Kimmel, Monum. II, 93, у Дамаскина Солунскаго, Левъ Алхяцій. De consensu…, р. 1268, у Неофита Родосскаго, ibid и др. [35] Письмо 50, Mg. 99, 1092. [36] Патріархъ Поліевктъ Никифора Фоку въ 963 году. См. Кедрина Historiarum Compendium, Mg. 122, 85. Онъ и погибъ отъ своей второй жены. На его гробницѣ митрополитомъ Мелитинскимъ Іоанномъ была сдѣлана надпись: «Ты все побѣдилъ, кромѣ женщины». Левъ Діаконъ, Historiae, V, 8; Mg. 117, 787, примѣч. 1. [37] Письмо 202, Mg. 99, 1615. [38] Аѳинская Синтагма, V, 4-10. [39] Вальсамонъ въ толков, на 4 прав. Василія Великаго, Аѳинская Синтагма, IV, 103. [40] Въ толкованіи на 7 прав. Неокесарійскаго Собора, Аѳинская Синтагма, IV, 103. [41] Новеллами Льва Мудрого и Алексія Коминина. [42] Вопросы епископа Константина митрополиту Никитѣ (XIII в.). Аѳинская Синтагма, V, 441. [43] Письмо 50, Mg. 99, 1096. [44] Аѳинская Синтагма, V, 412. [45] О бракѣ, гл. 282, Mg 155, 513. [46] Св. Ѳеодоръ Студитъ называетъ причащеніе главною частью [kephalion] и совершеніемъ [telos] вѣнчанія [Письмо 50, Mg 99. 1096]. Эту мысль высказываетъ и Симеонъ Солунскій. Mg 155, 512. [47] Молитва «Владыко Господи», гдѣ испрашивается второбрачнымъ: «Мытарево обращеніе, блудницы слезы, разбойниче исповѣданіе, покаяніе отъ всего сердца своего» и молитвы «Господи Іисусе Христе», гдѣ читаемъ: «очисти беззаконія рабовъ троихъ, зане зная и тяготы дневныя и плотскаго разжженія не могуще понести, во второе брака общеніе сходятся» и брачущіеся называются «кающимися». [48] Климентъ Александрійскій, считающій христіанскимъ только первый бракъ, говоритъ, что онъ превосходнѣе безбрачія [Mg. 9, 497]. Амфилохій Иконійскій выясняетъ въ гимнѣ браку, что безъ него нѣтъ и дѣвства. [Mg. 39, 45 л.]. [49] См. Григорій Богословъ, Mg 37, 634, Polmata moralia; ср. 643, 648, 650, 652. [50] Verba docent, exempla trahunt – Слова наставляют, примеры ведут (увлекают). – ред. [51] Achelis, Die canones Hippolyti, III, 1, s. 45. [52] Посланіе къ Поллонію о дѣвственницахъ. Творенія, русск. пер. Кіевъ 1860, стр. 28. [53] Посланіе къ Верчелльской Церкви, гл. 64, Ml. 26, 1206. [54] На посл. къ Титу. Mg 62, 671. [55] На посл. къ Титу. Mg 125, 149. [56] На Ефес. XX, 6, Mg. 62, 143; Климентъ Александрійскій называетъ семью однобрачнаго «домомъ Господнимъ» (Стром. III, 18; Mg. 8, 1212). [57] Ad infinitum – до бесконечности – ред.