Въ оффиціальной газетѣ Сербскаго патріархата «Православлье» 15 іюля с.г. была помѣщена очень значительная по содержанію бесѣда журналиста съ патріархомъ Алексіемъ II. Онъ отвѣчалъ корреспонденту на вопросъ: «Каковы отношенія Русской Православной Церкви съ Русской Зарубежной Церковью?». Другая, не менѣе важная бесѣда его съ корреспондентомъ была помѣщена въ «Комсомольской правдѣ» 6 апрѣля с.г.
Давая интервью сербскому корреспонденту, патріархъ началъ съ добрыхъ словъ: «Мы готовы, мы считаемъ, что сейчасъ моментъ для объединенія всѣхъ силъ православныхъ для духовно-моральнаго возрожденія. Сейчасъ не время для взаимныхъ обвиненій». Затѣмъ онъ, однако, перешелъ къ… обвиненію Зарубежной Церкви, одновременно отвѣчая на вопросы, которые она ставила Московской патріархіи. Патріархъ упрекалъ Зарубежную Церковь въ томъ, что она, якобы, ранее поставила свои условія для объединенія, а теперь, когда, молъ, почти всѣ они исполняются (?!), она ищетъ новыхъ предлоговъ и ставитъ Препятствія къ объединенію. Къ сожалѣнію, въ этихъ словахъ правды нѣтъ.
***
Первымъ нашимъ условіемъ для возможнаго соединенія было отреченіе отъ деклараціи митрополита Сергія 1927 года о соглашеніи съ атеистической политикой совѣтской власти. Патріархъ отъ нея не отрекается, а только объясняетъ, что митрополитъ Сергій писалъ ее «въ самые тяжелые моменты жизни Русской Церкви. Это была попытка спасти Церковь въ тѣ грозныя времена». Вѣрующихъ обвиняли въ контрреволюціи. Этой деклараціей митрополитъ Сергій «хотѣлъ показать, что мы не политическіе противники власти, – тамъ есть слова, – что мы прежде всего православные… что радости нашего Отечества – и наши радости, а его страданія – и наши страданія». Въ употребленіи слова «Отечество» патріархъ видитъ проявленіе, по тому времени, большой смѣлости митрополита Сергія. «Можетъ быть, – пишетъ патріархъ, – эта попытка не принесла плода, ибо пострадали и подписавшіе, и не подписавшіе декларацію… Но это была попытка, чтобы Церковь не была вытѣснена въ нелегальное положеніе, чтобы милліоны вѣрующихъ не были лишены Святыхъ Таинъ». Онъ красочно описываетъ внутреннюю борьбу митрополита Сергія при принятіи этого рѣшенія.
Что можно сказать на это? Развѣ впервые въ своей исторіи Церковь подвергалась жестокому гоненію? Знала она и разные ухищренія, предпринимавшіяся во время гоненій, какъ, напримѣръ, «либеллатиковъ», лично не приносившихъ жертвъ идоламъ, но за деньги пріобрѣтавшихъ объ этомъ свидѣтельство. Въ свое время Блаженнѣйшій митрополитъ Антоній (Храповицкій) отчасти сравнивалъ съ ихъ грѣхомъ сергіанство.
Во всякомъ случаѣ, патріархъ Алексій призналъ въ сергіанствѣ элементъ грѣховности, но оправдываетъ такой поступокъ цѣлью спасти Церковь отъ страданій.
Однако, то, что онъ проповѣдуетъ, это теперь – хуже всего. Вѣдь мы не знаемъ будущаго. Гоненія могутъ возобновиться, и что такая возможность существуетъ, признаетъ въ своемъ интервью и самъ патріархъ. Во всякомъ случаѣ, и Священное Писаніе, и св. Отцы предупреждаютъ насъ о признакахъ прихода Антихриста. Если признать сергіанскій образъ дѣйствій оправдываемымъ и допустимымъ, то методъ этотъ, отмѣняющій принципъ исповѣдничества, становится не просто достояніемъ исторіи, а прецедентомъ и примѣромъ нравственно-недопустимаго образа дѣйствій при будущихъ гоненіяхъ и дѣяніяхъ Антихриста.
Въ другомъ интервью, съ сотрудникомъ «Комсомольской Правды», патріархъ остановился на вопросѣ существованія «іерархіи цѣнностей». Онъ ставитъ вопросъ: «Что важнѣе всего, что необходимѣе всего?» И на это даетъ отвѣтъ, для православнаго епископа и богослова довольно неожиданный: «Для Церкви важнѣе всего сохранить себя, сохранить для людей, для возможности доступа къ чашѣ Христовой, къ чаше причастія».
Такимъ образомъ, первая цѣнность, которую надо сохранить по сергіанскому принципу, – это не Истина, ради которой человѣкъ долженъ быть готовъ положить жизнь свою, а свое собственное физическое существованіе и организація Церкви. Изъ этого онъ дѣлаетъ логическій выводъ о необходимости приспособленія къ врагамъ Вѣры и ссылается на несуществующее въ Церкви основаніе: «Есть правило, – говоритъ онъ, – когда христіанину приходится брать на себя грѣхъ, чтобы избѣжать грѣха большаго… Есть ситуаціи, въ которыхъ человѣкъ, христіанинъ, долженъ жертвовать личной чистотой, личнымъ совершенствомъ, для того, чтобы отстоять нѣчто большее».
Намъ неизвѣстно то «правило», на которое ссылается патріархъ. Во всякомъ случаѣ, въ Евангеліи и въ Книгѣ Правилъ его не найти!!! «Правило» патріарха Алексія есть правило для оправданія грѣха сергіанства, измышленное сергіанами и ранѣе того неизвѣстное христіанамъ. Патріархъ Алексій очень ярко описываетъ разные виды примѣненія этого «правила»: «Такъ и въ отношеніи митрополита Сергія и послѣдующаго руководства при совѣтской власти приходилось говорить неправду, приходилось говорить, что у насъ все нормально. Но вѣдь шли гоненія на Церковь. Дѣлались заявленія о политической лояльности. Отказывались отъ полноты церковной жизни, отъ благотворительности, отъ милосердія, отъ “Державной” иконы Божіей Матери тоже. Шли на компромиссы»…
Все это оправдывалось сергіанствомъ ради внѣшней организаціи Церкви. Мы могли бы кое-что и добавить къ этому заявленію. Иностраннымъ журналистамъ во время гоненій говорилось о полной свободѣ Церкви, о томъ, что приходы закрывались, де, не коммунистами, а по требованію самихъ прихожанъ, и т.д. (прессъ-конференція митропол. Сергія 15 февр. 1930 г.).
Второе. Конечно, хорошо, что хотя бы и постепенно, Патріархія начинаетъ предпринимать прославленіе новомучениковъ. Однако патріархъ подходитъ къ этому вопросу съ совершенно особой, «революціонной» точки зрѣнія. Прославленіе новомучениковъ, даже такихъ, какъ Кіевскій митрополитъ Владиміръ и Великая Княгиня Елизавета Ѳеодоровна, почему-то ставится имъ въ зависимость отъ какой-то ихъ «реабилитаціи». «Правда, – замѣчаетъ онъ, – мы ставимъ и вопросъ объ ихъ реабилитаціи», т.е. оправданіи.
Спрашивается: въ какой реабилитаціи они нуждаются? Въ оправданіи какихъ преступленій? Кто и въ чемъ ихъ обвинялъ? Кто является ихъ обвинителемъ? Сейчасъ мы такихъ не знаемъ.
Правда, патріархъ выдвигаетъ это требованіе условно. Это тѣмъ болѣе вызываетъ недоумѣніе. Онъ самъ ставитъ вопросъ: «Насъ спрашиваютъ: развѣ Церковь не можетъ канонизировать безъ этого?». «Конечно, можетъ, – отвѣчаетъ онъ, – но важно, чтобы тѣ, кто совершилъ эти преступленія, это и признали».
Это очень странная и необычная постановка вопроса. Велико было число прославленныхъ мучениковъ въ періоды Нерона и Діоклетіана. Церковь прославила ихъ и многихъ другихъ мучениковъ, не ища въ этомъ прославленіи участія ихъ убійцъ. Какъ надо понимать поставленное патріархомъ условіе? Значитъ-ли оно, что фактъ мученія должны подтвердить сами мучители? Зачѣмъ? Къ тому же, убійцъ св. митрополита Владиміра и слѣдъ простылъ, и никто также не въ силахъ найти убійцъ великой княгини Елизаветы Ѳеодоровны. Передъ нами – совершенно безсмысленная попытка найти какое-то объясненіе для задержки прославленія. Не надо-ли скорѣе видѣть во всемъ этомъ скрытое опасеніе патріарха, что онъ случайно можетъ прославить кого-то, кто можетъ не пройти экзамена на процессѣ «реабилитаціи» КГБ и этимъ вызвать недовольство «властей »?
При всемъ этомъ онъ явно не боится нарушить другое правило – 20-е правило Гарнгского Собора: «Аще кто пришедши въ надменное расположеніе, гнушаясь осуждаетъ собранія въ честь мучениковъ, и совершаемыя въ оныхъ служенія и памяти ихъ: да будетъ подъ клятвою».
***
За туманнымъ объясненіемъ о прославленіи новомучениковъ слѣдуетъ болѣе ясное заявленіе патріарха относительно ереси экуменизма. Нетрудно объяснить и понять суть этой ереси.
Искони, со дней св. Апостоловъ, въ Церкви существовала вѣра въ то, что Господь Іисусъ Христосъ основалъ и возглавляетъ только одну Церковь, таинственное Его Тѣло, въ которомъ объединяется съ Богомъ просвѣщенное крещеніемъ и другими Таинствами человѣчество. Православная Церковь никогда, до нашего вѣка включительно, иначе не учила. Иначе какъ ересью нельзя назвать ученіе о томъ, что множество организацій съ противорѣчивыми ученіями могутъ объединиться и образовать какую-то фантастическую «Церковь». Однако политическія цѣли коммунистической власти въ ея борьбѣ съ вѣрой, замѣнили для Московской патріархіи ученіе Священнаго Писанія и святыхъ Отцовъ предписаніями этой новой власти. Въ 1961 году чекисты продиктовали Московской Патріархіи совсѣмъ другое ученіе, которое впиталось въ ея плоть и кровь и которое теперь, несмотря на «свободу», она не намѣрена мѣнять. Патріархъ прямо сказалъ сербскому корреспонденту:
«Третьимъ условіемъ (Русской Зарубежной Церкви – ред.) является – полностью покинуть экуменическое движеніе и сотрудничество съ различными Церквами. Я скажу вамъ откровенно, что экуменическое сотрудничество помогло Русской Церкви выжить въ тяжелые послѣвоенные годы… Мы ни на шагъ не отступимъ отъ нашихъ православныхъ догматовъ, но отказаться отъ сотрудничества – не въ христіанскомъ духѣ».
Это заявленіе чрезвычайно существенное – и вмѣстѣ съ тѣмъ непонятное. Какъ можно ни на шагъ не отступать отъ догматовъ и одновременно ихъ нарушать?
Но прежде всего надо отмѣтить, что вопросъ объ экуменизмѣ какъ одномъ изъ важнѣйшихъ условій возбуждался и Синодомъ, и вновь – послѣ выборовъ патріарха Алексія II. И онъ самъ, и патріархія неоднократно намъ отвѣчали, выражая желаніе мира и согласія, но всегда отмалчивались относительно экуменизма. Теперь же, въ бесѣдѣ съ сербскимъ корреспондентомъ, патріархъ впервые коснулся этого вопроса первостепенной важности.
Теперь онъ описываетъ, какъ экуменическое движеніе помогло Русской Церкви пережить тяжелое послѣвоенное время. Вслѣдствіе этого онъ считаетъ, что Русская Церковь не можетъ отказаться отъ своего сотрудничества съ инославными…
А вѣрность Православію? Патріархъ объ этомъ не вспоминаетъ, а совѣтскій историкъ Н.С. Гордіенко пишетъ по этому поводу, что «это заставило представителей Московской патріархіи выходить за рамки церковнаго консерватизма и искать новыя богословскія рѣшенія, прибѣгая все больше къ тому же модернизму» (Н.С. Гордиенко. Современное русское Православіе. Лениздат., 1987, стр. 81). Секретъ заключается въ томъ, что въ цѣляхъ совѣтской политики Московская патріарховъ 1961 году получила прямое приказаніе КГБ войти въ составъ Всемірнаго Совѣта Церквей. Это и было послушно исполнено патріархіей, вопреки ея собственному, вмѣстѣ съ представителями другихъ Церквей, постановленію 1948 года о несовмѣстимости экуменизма съ Православіемъ.
Намъ приходится напомнить патріарху, что сотрудничество бываетъ разное.
Какъ предсѣдатель нашего церковнаго Переселенческаго комитета я сотрудничалъ съ переселенческимъ представительствомъ Всемірнаго Совѣта Церквей въ дѣлахъ переселенія нашихъ бѣженцевъ, которыхъ надо было спасать отъ притязаній на нихъ Сталина. Однако это никакъ не было связано ни съ какими религіозными актами или общими съ ними молитвами. Дѣло сводилось къ полученію бѣженцами паспортовъ и визъ.
Но принадлежность къ Всемірному Совѣту Церквей есть нѣчто несравненно большее, чѣмъ только «сотрудничество». Опять же, вступленіе въ это общество по прямому распоряженію КГБ съ цѣлью разрушенія Церкви, – странно трактовать какъ своего рода неотмѣнимый священный завѣтъ. Чей завѣтъ? Коммунистическихъ враговъ Церкви?
А какъ смотритъ Церковь на такія уступки, какъ единеніе съ ея врагами въ молитвѣ? На этотъ вопросъ мы находимъ отвѣтъ въ священныхъ правилахъ.
Въ толкованіяхъ 45-го и 46-го правилъ св. Апостоловъ нашъ русскій канонистъ еп. Іоаннъ Смоленскій и сербскій – Никодимъ Милашъ дѣлаютъ очень существенныя для насъ заключенія.
Напомню содержаніе 45-го апостольскаго правила: «Епископъ, или пресвитеръ, или діаконъ, съ еретиками молившійся токмо, да будетъ отлученъ. Аще-ли позволитъ имъ дѣйствовати что-либо яко служителямъ церкви, да будетъ изверженъ». Слѣдующее правило, 46-е, говоритъ о признаніи недѣйствительности такихъ таинствъ у еретиковъ, которое присуще экуменизму: «Епископа, или пресвитера, пріявшихъ крещеніе, или жертву еретиковъ, извергати повелѣваемъ. Какое бо согласіе Христово съ веліаромъ (діаволомъ) или какая часть вѣрному съ невѣрнымъ (2 Кор. 6,15)».
Еп. Никодимъ, комментируя эти правила, пишетъ: «По ученію Церкви, каждый еретикъ находится внѣ Церкви, а внѣ Церкви не можетъ быть истиннаго христіанскаго крещенія, ни истинной евхаристической жертвы, какъ и вообще никакихъ истинныхъ таинствъ. Настоящее апостольское правило и выражаетъ это ученіе Церкви, ссылаясь при этомъ на Св. Писаніе, не допускающее ничего общаго между исповѣдующими православную вѣру и тѣми, которые учатъ противъ нея. То же читаемъ и въ апостольскихъ постановленіяхъ (IV, 15), и такъ же учили отцы и учители Церкви съ самаго начала».
Этими правилами и многими свидѣтельствами Св. Писанія ясно очерчивается, что Церковь не допускаетъ никакого религіознаго общенія съ еретиками. Прямымъ нарушеніемъ этого принципа является работа экуменическихъ объединеній, стремящихся къ соединенію разныхъ исповѣданій и религій на почвѣ сговора. Эти апостольскія правила и другія правила Церкви нарушаются не практическимъ сотрудничествомъ, какъ это было у насъ въ дѣлахъ переселенія, а экуменическими молитвенными собраніями, изъ которыхъ особенно яркимъ было общее моленіе съ еретиками и даже язычниками, во главѣ съ Римскимъ Папой въ Ассизѣ. Тамъ участвовало два епископа Московской Патріархіи. Церковь не знаетъ и никогда не допускала компромиссныхъ соглашеній въ вопросахъ вѣры и исповѣданія. Коммунистическая власть вовлекла ее въ эту сѣть, предложивъ ей нѣкоторое облегченіе ея внѣшняго положенія, – не для ея блага, а въ видахъ своей внѣшней политики и для ослабленія церковныхъ принципіальныхъ началъ.
Печально, что патріархъ какъ будто чувствуетъ себя связаннымъ за это какими-то обязательствами.
Если онъ искренно чувствуетъ желаніе возстановить между нами единство, если въ немъ говоритъ голосъ любви, а не политики, то онъ долженъ понять, что мы не можемъ удовлетворять свое отвѣтное чувство путемъ признанія допустимости компромисса въ догматической истинѣ.
Мы не могли бы пѣть въ Символѣ Вѣры, что вѣруемъ «во едину святую соборную и апостольскую Церковь», одновременно ставя наравнѣ съ нею разные исповѣданія, секты и религіи.
Намъ понятна та боль, которую патріархъ такъ ярко выражаетъ, когда описываетъ подписаніе митрополитомъ Сергіемъ его деклараціи. Безъ выраженія какой-либо скорби онъ говоритъ о принятіи экуменической ереси… Но мы не можемъ отнестись къ этимъ актамъ безразлично, внѣ ихъ принципіального значенія, чтобы и на будущее время такую уступку гонителямъ не внести въ списокъ допустимыхъ уступокъ.
Патріархъ правъ, когда говоритъ, что декларація 1927 года – есть часть исторіи. Но чего только нѣтъ въ исторіи! Въ ней есть подвиги мучениковъ и исповѣдниковъ, но въ ней же есть и предательство Іуды.
Что касается объединенія, то патріархъ долженъ понять, что оно невозможно безъ предварительнаго догматическаго единомыслія.
Сентябрь 1991 г.
Впервые опубликовано в журнале: «Православная Русь». № 17 (1446).
Епископъ Григорій (Граббе). Церковь и ея ученіе въ жизни. (Собраніе сочиненій.). Томъ 3. Джорданвилль 1992. С. 291-297.
