Патриарх МП Алексий (Симанский) был одним из главных исполнителей сталинского плана построения «Православного Ватикана». Сервилизм (раболепство, от латинского servus – раб) – отступление от принципов морали и канонического права в угоду государственным властям.
Издающаяся въ Мюнхенѣ украинская газета «Украинска Трибуна» въ № 87 (111) сообщаетъ весьма интересныя данныя о томъ, что Московскій патріархъ Алексій, по случаю 800-лѣтія Москвы, совершилъ въ своемъ «кафедральномъ соборѣ» торжественный молебенъ о здравіи Сталина, во время котораго была впервые оглашена новая ектенія, долженствующая теперь произноситься во время богослуженій во всѣхъ церквахъ, подчиненныхъ совѣтскому патріарху.
Текстъ этой ектеніи настолько необыченъ и по меньшей мѣрѣ страненъ, что съ нимъ слѣдуетъ ознакомиться каждому вѣрующему, проживающему за предѣлами совѣтскаго государства и имѣющему возможность свободно и безъ принужденія подвергнуть его обстоятельной и безпристрастной критикѣ.
Итак, 18 октября с. г. въ Москвѣ, въ православномъ храмѣ, православнымъ патріархомъ впервые въ исторіи нашей Церкви была провозглашена слѣдующая ектенія:
«И еще молимся о великомъ совѣтскомъ государствѣ, о мирѣ, здравіи и спасеніи всего народа православнаго».
«И еще молимся о здравіи и спасеніи всѣхъ умныхъ и храбрыхъ руководителей православной родины нашей».
«И еще молимся о здравіи и спасеніи великаго вождя Россіи Іосифа Сталина и о всемъ доблестномъ и побѣдоносномъ воинствѣ его» [1].
Далѣе, во время своего слова, произнесеннаго по случаю Московскихъ торжествъ, патріархъ Алексій сказалъ, что Сталинъ является «нашимъ великимъ и мудрымъ вождемъ, который твердою рукою ведетъ нашу страну по старинному освященному пути силы, величія и славы».
Нѣтъ нужды оспаривать эти слова совѣтскаго патріарха, такъ какъ въ пониманіи каждаго истиннаго русскаго человѣка «стариннымъ освященнымъ путемъ» Россіи было Православіе, изъ котораго и вытекала вся мощь нашей Родины, не даромъ носившей названіе «Святой Руси». Именно изъ этой концепціи выходило величіе и слава Россіи, ее сила и, что забылъ упомянуть совѣтскій патріархъ, и моральный авторитетъ, какъ въ самой странѣ, такъ и за предѣлами ея. Не по пути концлагерей, безправія и рабства народнаго, а по пути созданія правового и православнаго государства шла исторія Россіи, которая и избавляла, а мы вѣримъ, что и въ дальнѣйшемъ избавитъ нашу Родину отъ лихолѣтія татарскаго ига, Смутнаго Времени и теперешнихъ несчастій.
Но перейдемъ къ потрясающему тексту новой, совѣтской ектеніи.
Святая Православная Церковь еще до сего времени не знала случая, чтобы подъ сѣнью ея храмовъ іерархи и священнослужители возносили молитвы «о здравіи и спасеніи» гонителей вѣры Христовой, мучителей вѣрныхъ чадъ Православія, удушителей свободы и независимости Церкви Христовой, поработителей народа православнаго. Не было случая, чтобы наша Православная Церковь возглашала съ амвона молитвы за того, которому полагалось бы по канонамъ церковнымъ съ того же амвона провозгласить «анафему»! Поистинѣ, это есть не что иное, какъ новое надругательство надъ нашей многострадальной Церковью, которое впрочемъ, насъ никакъ не удивляетъ, такъ какъ къ этому должны были придти тѣ, которые рѣшили построить зыбкое зданіе внѣшняго личнаго благополучія, отрекшись отъ крови мучениковъ за вѣру, отъ великихъ именъ нашего времени, положившихъ душу свою за вѣрность Христу и Его Церкви. Разъ пойдя по наклонному пути компромисса съ совѣстью истиннаго христіанина, они должны были докатиться до того, чему мы являемся свидѣтелями теперь.
Но могутъ найтись такіе неглубокіе «ревнители» Православія, которые напомнятъ намъ, что даже Христосъ заповѣдалъ намъ молиться за враговъ нашихъ, прощать обижающихъ насъ. Да, молиться за враговъ нашихъ мы должны, можно даже молиться за тѣхъ, кто, какъ распинавшіе Христа, «не вѣдали, что творили», но вѣдь въ Евангеліи сказано, что если братъ твой и Церкви преслушаетъ, то да будетъ онъ тебѣ, какъ язычникъ! А не преслушали ли Церкви теперешніе властители нашей многострадальной Родины, къ которымъ въ свое время былъ обращенъ смѣлый голосъ блаженно-почившаго святѣйшаго Патріарха Тихона? Не продолжаютъ ли они вотъ уже 30 лѣтъ свое не только Каиново, но и Іудино дѣло уничтоженія вѣрующихъ? Разъ они не вняли голосу Церкви, разъ они преступили заповѣди Божіи и укоренились въ своемъ злѣ, то молиться о «здравіи и спасеніи» ихъ въ храмахъ Божіихъ не только не полагается, но и не допустимо!
На особомъ мѣстѣ стоитъ вопросъ о допустимости поминанія на ектеніи людей не по имени, а по фамиліи, скорѣй даже по псевдониму. Можете себѣ представить, что въ нашихъ православныхъ храмахъ діаконы и священники поминали бы не рабовъ Божіихъ Петра, Сергія, Николая, Маріи, а Павла Иванова, Василія Краснобая, Константина Петрушкина?
Передъ лицомъ Божіимъ нѣтъ ни Иванова, ни Сидорова, такъ какъ фамиліи являются дѣломъ рукъ человѣческимъ, нашимъ земнымъ обычаемъ, а имѣются лишь имена рабовъ Божіихъ, полученные ими въ честь того или иного святого нашей Православной Церкви. На страшномъ судѣ Христовомъ передъ лицомъ Праведнаго Судіи будутъ предстоять не Краснобаи и Петрушкины, а рабы Божіи Василіи и Константины. Но еще менѣе благоразумно поминать человѣка даже не по его фамиліи, а по кличкѣ по прозвищу, по псевдониму. А вѣдь весь міръ великолѣпно знаетъ, что Сталинъ не является правильной фамиліей человѣка, который родился, какъ Іосифъ Джугашвили!
Эти новости въ практикѣ нашей Православной Церкви не могутъ быть объяснимы какой-либо необходимостью, потому что для молитвы вообще и церковной въ особенности необходимо лишь то, что дѣйственно передъ Богомъ, а не людьми. Молятся, въ первую голову, о душѣ, о спасеніи этой души, а какъ можно молиться за человѣка, который самъ отрицаетъ существованіе этой души, который насильственно старается внѣдрить въ нашъ вѣрующій народъ матеріалистическое и анти-церковное ученіе? О какомъ тогда «спасеніи» Сталина молитъ Бога совѣтскій патріархъ? О спасеніи отъ гнѣва народнаго ? Но отъ этого Сталина спасаютъ пока что вѣрные ему части НКВД и молитвъ п. Алексія ему не надо. Или же этотъ возгласъ является новымъ видомъ подлизыванья къ тому, который такъ любитъ, чтобы его повсюду превозносили? Но тогда не дѣло Церкви Христовой угождать земному деспоту, помня слова Спасителя, что нельзя служить въ одно и тоже время Богу и мамонѣ. И если совѣтскій патріархъ желаетъ подлизываться къ своему земному владыкѣ, чтобы заслужить себѣ очередной совѣтскій орденъ, то онъ не имѣетъ права изъ за этого совершать надругательства надъ нашей вѣрой, надъ русской Православной Церковью, которая до сего времени не позорила себя подобными дѣяніями.
Въ этомъ новомъ печальномъ фактѣ, собственно говоря, нѣтъ ничего неожиданнаго, такъ какъ нельзя требовать соблюденія нашихъ каноновъ и завѣтовъ, нашихъ догматовъ и обычаевъ отъ того, кто уже свернулъ съ пути Русскаго Православія, отрекшись отъ нашихъ новыхъ мучениковъ за вѣру Христову, предавъ и ихъ на кощунственное поруганіе слугамъ діавола. Нельзя ожидать, чтобы человѣкъ, назвавшій нашихъ мучениковъ политическими или же криминальными преступниками, стоялъ бы твердо на стражѣ Православія. Отъ его перваго кощунства до нынѣшняго идетъ прямая дорога, и мы не должны удивляться, если вскорѣ станемъ свидѣтелями новаго надругательства надъ нашей многострадальной Церковью со стороны совѣтскаго патріарха. Вѣдь мы знаемъ, что тернистъ путь въ Царствіе Небесное, но широка дорога въ преисподнюю, такъ широка, что на ней можно ѣхать въ лимузинѣ, подаренномъ патріарху совѣтскимъ правительствомъ.
Но что теперь будутъ дѣлать приверженцы совѣтскаго патріарха, находящіеся за предѣлами желѣзнаго занавѣса? Будутъ ли они также молиться въ своихъ церквахъ «о здравіи и спасеніи» Сталина, выявивъ этимъ свое истинное лицо, или же имъ будетъ разрѣшено, въ порядкѣ конспираціи и по соглашенію съ соотвѣтствующимъ отдѣломъ Министерства Внутреннихъ Дѣлъ, отступать отъ правилъ, предписанныхъ къ строгому исполненію въ предѣлахъ Совѣтскаго Союза? Логически, они должны были бы быть едиными со своею «матерью-церковью», которую они въ противоположность намъ видятъ въ лицѣ совѣтскаго патріарха, а не въ сонмѣ мучениковъ нашего времени. Наша Мать-Церковь находится въ катакомбахъ, она не молится за безбожниковъ, она не оскверняетъ нашихъ храмовъ, она не отступаетъ отъ Православія. Пусть же представители «совѣтской юрисдикціи» соединятся въ единой молитвѣ за Сталина и тогда мы сможемъ уличить ихъ въ томъ, отъ чего они до сего времени стараются отвертѣться. Надо быть послѣдовательнымъ въ своихъ дѣяніяхъ, какъ оказался послѣдователенъ патріархъ Алексій — отъ «совѣтской церкви» до молитвъ за Сталина всего лишь одинъ шагъ. Сдѣлайте и вы его!
Мы же будемъ продолжать нашу линію поведенія непріятія и противленія всѣмъ кощунственнымъ мѣропріятіямъ совѣтскаго патріарха, твердо помня, что Христосъ сказалъ: «созижду Церковь Мою и врата адовы не одолѣютъ ю».
Европа.
А. Александровъ.
«Православная Русь», № 20, 1947 г.
[1] По другим сведением впервые Сталин поминался за богослужением 22 октября/4 ноября 1941 года. Очевидец вспоминал: «Литургия в Елоховском Соборе в день праздника Казанской иконы Богоматери […] как бы предварила выступление И. В. Сталина по радио 6 ноября 1941 года в день прославления иконы Богоматери “Всех скорбящих Радость”. Храм переполнен. Перед встречей архиерея два тогдашних московских благочинных — отец Павел Цветков и отец Феодор Казанский — в полном облачении через Царские врата центрального алтаря, высоко приподняв и благословив ею молящихся, вынесли икону Казанской Божией Матери и положили на аналой перед архиерейской кафедрой. […] Еще раз раскрылись Царские врата и на солею в полном… облачении вышли архиереи: митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), архиепископ Саратовский Алексий (Толстопятов), архиепископ Калужский Алексий (Сергеев), епископ (потом митрополит) Питирим Курский, епископ Горьковский и Арзамасский Сергий и все настоятели московских церквей, а было их тогда всего семнадцать […] Старшим протоиереем служил ключарь Елоховского Собора о. Петр Голубев, бывший настоятель Покровского храма на Красносельской улице; старшим протодиаконом — отец Николай Орфенов и два протодиакона. […] Архиереи остались на солее, а о. Николай Орфенов со свечой в руке сошел с солеи и совместно со священством вышел в трапезную встречать архиерея. Появился седой митрополит в белом клобуке, чрезвычайно интеллигентной внешности […] Так я впервые увидел владыку Николая [Ярушевича], с которым впоследствии был лично хорошо знаком […] Общеизвестно, что владыка Николай — выдающийся оратор-проповедник. Проповедь владыки Николая была посвящена образу Казанской Богоматери. Вдохновенно говорил он о защите Богородицей России от наступающих врагов. И сейчас звучат его властные и страстные интонации: “Мы пройдем через все испытания и мы под знаменем Богородицы победим врага. С нами Бог, с нами Богородица. Мы молимся о единстве нашего народа. Мы верим, победа придет!” […] Кончилась Литургия, начались уставные многолетия. О. Николай Орфенов произнес многолетие Митрополиту Сергию (путешествующему), митрополиту Николаю, всем архиереям по старшинству. […] Впервые произнес многолетие Сталину протодиакон храма Святителя Николая, что на Новокузнецкой улице, отец Иаков Абакумов. Отец Иаков – родной брат начальника СМЕРШа (“Смерть шпионам” – военная контрразведка) и заместителя Наркома обороны СССР (то есть И. В. Сталина) [В. С.] Абакумова. После войны по приказу Л. П. Берия Абакумов был расстрелян [19.12.1954], а как государственный деятель оклеветан и очернен. – Такое я услышал впервые!.. Обладатель низкого звучного баритона, о. Иаков Абакумов начал: “Богохранимой стране Российской, властем и воинству ея… и первоверховному Вождю…” И вдруг десятками сотен голосов грянули молящиеся, заглушив отца Иакова: “Многая лета!!!” […] Эта Литургия 4 ноября 1941 года, совершенная в Богоявленском Кафедральном Соборе, как бы положила начало тесному союзу Церкви с советской властью…». (Свенцицкий А. Б. Они были последними?: Воспоминания (Жизнь московского духовенства и интеллигенции в 1920-1950-е гг.). М., 1997. С. 121-123.).От ред.:
I.
Интересная докладная записка Сталину о патриархе Алексии написанная генерал-майором государственной безопасности Карповым, который с 1943 по 1960-й занимался вопросами православной церкви при Совмине СССР. – ред.
Записка Председателя Совета по делам русской православной церкви при СМ СССР Г.Г. Карпова о патриархе Алексии. 26 января 1952 г.
СОВЕТ ПО ДЕЛАМ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ
при Совете Министров СССР
26 января 1952 г.
№ 114/с
При ответе ссылаться на наш № и число
Тел. Г 6-08-66
Секретно.
Экз. № 2
Товарищу Сталину И.В.
В соответствии с Положением о Совете докладываю о патриархе Алексии.
Патриарх Алексий (Симанский) — внук сенатора и сын камергера — родился в Москве в 1877 году. Он окончил гимназические классы Московского лицея, в 1899 г. — юридический факультет Московского университета и в 1904 г. — Московскую духовную академию. Монашество принял в 1902 году. Был ректором Тульской, Новгородской духовных семинарий, позже — епископом. В 1923 г. был осужден на три года ссылки. С 1926 г. был архиепископом, а с 1932 г. до февраля 1945 г. — митрополитом Ленинградским и Новгородским. В 1946 году награжден орденом Трудового Красного Знамени за патриотическую деятельность в период войны.
Осуществляя руководство церковью, патриарх больше сосредоточивает свое внимание на вопросах жизни и деятельности церкви внутри СССР и мало проявляет инициативы по вопросам деятельности церкви за границей.
Это об’ясняется тем, что для него, как архиерея старой формации, когда Русская церковь не вела почти никакой деятельности за границей, эти вопросы являются непривычными. Однако он понимает, что в настоящих условиях такая работа необходима и поэтому все рекомендации Совета по вопросам внешней деятельности церкви принимает и проводит в жизнь.
Следует отметить, что Алексий, благодаря своей образованности, культурности и умению в обращении с людьми, пользуется авторитетом за границей у лиц, когда-либо соприкасавшихся с ним. Этому способствует не в малой степени и то положение Русской церкви, которое она занимает по сравнению с другими 13 автокефальными православными церквами мира, будучи среди них самой большой и богатой церковью, хотя по старшинству является пятой (после 4-х древневосточных церквей).
Патриарх пользуется большим авторитетом среди верующих и духовенства в СССР. Однако за последние 4 года его авторитет среди епископов и некоторых других церковных работников, стоящих близко к Патриархии, стал ослабевать. Это об’ясняется тем, что Алексий приблизил к себе своего бывшего келейника Остапова (60-ти лет).
Остапов во время Великой Отечественной войны находился на оккупированной немцами территории и 25 октября 1946 года был арестован МГБ СССР. Алексий очень болезненно реагировал на это, возбудив перед Советом ходатайство об его освобождении, в котором писал:
«Я знаю Остапова с самых юных его лет, как бывшего моего келейника — слугу. Я могу с полной уверенностью засвидетельствовать, что он в течение всего времени оккупации не только не служил ни в каких должностях у немцев, но проклинал их всем своим существом, как убийц его сына, как уничтоживших все его имущество и сделавших его и его семью нищими-скитальцами.
И по происхождению (крестьянин б. Тульской губернии) и своему всему складу и настроению он является самым настоящим патриотом и всецело советским человеком. А потому я смело могу за него поручиться, что он не причастен ни к какому преступлению против Родины»…
6 ноября того же года распоряжением министра Государственной Безопасности Остапов был освобожден.
Последующие годы, по словам ряда архиереев и сотрудников Патриархии, Остапов,- пользуясь слабохарактерностью патриарха, стал оказывать на него большое влияние, вмешиваться в некоторые дела патриарха, касающиеся духовных учебных заведений, назначений и перемещений архиереев.
Под влиянием Остапова патриарх в 1951 году издал указ о том, что слушатели последнего курса Московской духовной семинарии переводятся на 1-й курс духовной академии без экзаменов. Сделано это было с целью укрыть от призыва в армию сына Остапова Леонида, так как слушатели академии до окончания учебы от призыва освобождаются. Такое мероприятие патриарха вызвало кривотолки со стороны учащихся и преподавателей академии и семинарии.
На приемах в Совете мною несколько раз перед патриархом затрагивался вопрос об Остапове, но он каждый раз реагировал болезненно и во всех случаях об’ясняет недовольство Остаповым со стороны своего окружения, в том числе и со стороны митрополита Николая, являющегося заместителем патриарха, тем, что все они пользовались свободой расходования денег Патриархии, а Остапов, введенный патриархом в состав членов хозяйственного управления Патриархии, в этом им сейчас сильно препятствует. Во время моей беседы с патриархом 30 июля 1948 года он об Остапове, например, сказал:
«Я не знаю, почему на него жалуются, в мою деятельность он никак не вмешивается, но является большим экономом и в этой части он мне помогает беречь расходы. Что касается грубости и нетактичности, я допускаю, т.к. он в этом отношении мужик и угловатость при обращении с другими бывает заметной».
Далее он сказал:
«Я его знаю с 8-ми лет, и сейчас я его берегу потому, что он еще не пережил свое большое горе — потерю сына, и мне трудно что-либо предпринять в части отдаления его от себя. Я думаю, что на то время, которое мне осталось жить, мне придется быть все время с ним. Но я предупрежу его в части необходимости более тактичного обращения с другими, а с архиереями он вообще не должен иметь дела. В политическом отношении — я за него отвечаю»…
Нахождение около патриарха Остапова Совет считает нежелательным, но не видит путей к удалению Остапова от патриарха.
Ухудшающееся состояние здоровья Алексия не позволяет ему, как прежде, часто участвовать в богослужениях и глубоко вникать во все стороны церковной жизни. Заболевание патриарха (обезобразывающий артрит) вынуждает его уделять много времени своему лечению, для чего только в 1951 году он три раза выезжал для лечения в Цхалтубо, Тбилиси и на свою дачу в Одессу,
По словам лечащего его проф. Соколова С.Н., заболевание носит серьезный характер, является неизлечимым и, в конце концов, приведет к поражению обеих ног.
Будучи человеком в достаточной мере культурным и очень общительным, заметно, что Алексий очень тяготится вынужденным одиночеством, в котором ему приходится быть в силу своего положения, когда он лишен возможности где-либо бывать и принимать у себя светских лиц, не связанных с церковью.
За последнее время, как заявляет сам патриарх, он «нашел некоторый интерес в жизни» в том, что регулярно, но несколько скрытно от духовенства, смотрит дома телевизионные передачи. В разговорах с лицами из своего окружения и на приемах в Совете восхищается главным образом пьесами советских авторов, как «Платон Кречет», «Крепость на Волге», «Директор» и др., а также игрой артистов.
Следует отметить, как положительную черту, характеризующую Алексия, — это его искренность, чем он резко выделяется из всех архиереев и в первую очередь от митрополита Николая. Алексий твердо стоит на последовательных, более чем лойяльных позициях в отношении внешней и внутренней политики советской власти, что подтверждается многочисленными его заявлениями и всей деятельностью руководимой им церкви. Об этом убедительно говорят также заявления и поведение патриарха во время его заграничной поездки в Палестину, Сирию, Ливан, Египет и другие страны.
Кроме того, в отличие от многих других архиереев, патриарх не является консерватором, строго придерживающимся установившихся традиций. Так, например, после опубликования в «Правде» фельетона «Саратовская купель» (1949 г.), он без какого-либо воздействия пошел на отмену веками существовавшего обычая хождения «на иордань», а вообще провел много других реформ по ограничению деятельности церкви. В то же время патриарх реагирует на те случаи грубого администрирования по отношению к церкви, которые иногда проявляются на местах, а также на то обстоятельство, что с марта 1948 года по всему Союзу не было открыто ни одной церкви.
Необходимо отметить, что, будучи дважды принят товарищем Сталиным, патриарх все последующие годы многократно вспоминал эти приемы, оказавшие на него в высшей степени воодушевляющее действие, и когда его обращение о приеме в 1949 году осталось без ответа, он отнес это к тому отрицательному впечатлению, которое было вызвано действиями церкви в Саратове, изложенными в вышеуказанном фельетоне.
Алексий иногда задумывается над судьбами церкви, например, в разговоре с митрополитом Николаем, по словам последнего, он спросил его:
«Вы не сможете сказать: сколько лет исчисляют до наступления коммунистической жизни у нас? Говорят, что 3-5 лет. Если мы с Вами доживем до этого, разрешат ли нам жить на пенсии в Москве? Пожалуй, нет, так как мы своим пребыванием здесь будем напоминать о бывшей церкви».
В быту патриарх Алексий ведет скромный образ жизни, соответствующий его положению.
Связь с патриархом осуществляется только путем официальных приемов его мною в Совете, а во время моего отсутствия патриарха принимает заместитель.
Патриарх принимается в Совете 1-2 раза в месяц и во всех случаях по его просьбе.
За последнее время патриарх никаких принципиальных вопросов перед Советом не ставит, ограничиваясь лишь текущими вопросами внешней и внутренней деятельности церкви. Все рекомендации Совета патриархом всегда принимаются и проводятся в жизнь.
В силу известного своеобразия работы Совета, в смысле установления форм связи с патриархом и для усиления влияния на него в нужном направлении в противовес постоянным, односторонним, а иногда и вредным влияниям, оказываемым на него в Патриархии, по мнению Совета, одних только официальных приемов недостаточно.
Было бы целесообразным в этих целях разрешить Совету 1-2 раза в год проводить узкие приемы в составе членов Совета и 3-4 руководящих церковных деятелей во главе с патриархом. Эти приемы могли бы быть приурочены к годовщине Октябрьской революции, к 1-му Мая или к годовщине организации Совета, на которых в неофициальной обстановке можно было бы проводить нужную нам обработку мнения патриарха и других руководящих деятелей церкви.
Кроме того, 9 ноября текущего года исполняется 75 лет со дня рождения патриарха и, по мнению Совета, было бы целесообразно в данном случае отметить эту дату.
В остальном Совет полагает, что следует придерживаться следующих установившихся взаимоотношений с патриархом:
а) как правило, приемы по инициативе патриарха делать в Совете;
б) в случаях его болезни и в особо неотложных случаях для рассмотрения тех или других вопросов, посещать патриарха;
в) на поздравительные письма и телеграммы отвечать;
г) когда у патриарха делается прием в честь заграничных церковных делегаций, Совету принимать участие в приеме;
д) о приглашениях патриарха в его юбилейные дни докладывать Правительству для получения указаний.
Председатель Совета по делам русской православной церкви при Совете Министров СССР
(КАРПОВ)
Копии разосланы:
товарищу Молотову В.М.
товарищу Маленкову Г.М.
товарищу Берия Л.П.
товарищу Микояну А.И.
товарищу Булганину Н.А.
товарищу Хрущеву Н.С.
товарищу Суслову М.А.
РГАСПИ Ф. 82, Оп. 2, Д. 498 Л. 195-200 .
Скан оргинала (PDF).
II.
Выдержки из писем патриарха Алексия I (Симанского) в Совет по делам РПЦ при Совете министров СССР (1954–1955 годы)
В квадратных скобках — добавления публикаторов ГАРФ для удобства чтения. – ред.
Патриарх Московский и всея Руси Алексий I — председателю Совета по делам РПЦ Г. Г. Карпову.
1-2 февраля 1954 г.
Дорогой и искренно уважаемый Георгий Григорьевич!
Сегодня я получил Ваше письмо. Сердечно благодарю Вас за него, тем более что это писание для Вас было первым за тот малый отрезок времени, который был Вам разрешен для сидения за столом. При всей тягостности режима, которому Вас подвергают, то хорошо, что принимаются все необходимые меры к Вашему полному выздоровлению. Как я желаю, чтобы оно пришло к Вам в полной мере! Правда, отдых в Барвихе задержит наше свидание, но зато он, вероятно, обеспечит длительный период здоровья.
Особенных дел и вопросов, требующих Вашего личного участия и спешной санкции, пожалуй, пока нет, но вот что в настоящий момент требует решения.
1. На днях о[тец] Василий Самаха передал м[итрополиту] Николаю, а он — мне прилагаемую при сем выписку письма п[атриар]ха Александра. Надо как-нибудь успокоить старца, который, как Вы мне говорили, и послу нашему высказывал свое огорчение. Вчера, 31-го, была 23-я годовщина его патриаршества. Я ездил на Антиохийское подворье и служил молебен, а затем послал п[атриар]ху любезную телеграмму. По словам Самахи, это его несколько успокоит, но наибольшее успокоение, по его словам, п[атриар]х получит, когда мы пошлем ему обещанные доллары (20 т[ысяч]) на достройку его П[атриар]хии, что якобы составляет его главную заботу в настоящее время… Мы могли бы это сделать по нашим валютным средствам. Полагаю, что и с Вашей стороны к этому не было бы возражений. Все равно надо будет ему послать эти деньги, так лучше это сделать в ближайшее время.
(…) 3. Еп[ископ] Леонид еще болеет здесь на свей даче в Бабушкине. Ему значительно лучше, и он мог бы ехать в свою Астрахань, но имеется заключение врачей, что климат астраханский ему категорически противопоказан ввиду его сердечной болезни и недавно перенесенного инфаркта. Думаем его перевести в Пензу, свободную за смертью, а[рхиепископа] Кирилла. А в Астрахань — еп[ископа] Сергия из Тулы: его часто видят в Москве, и даже с дамой… а ко мне он не является. Он и, а[рхиепископ] Алексий Калининский — видимо, частые гости в Москве; но последний имеет некоторое оправдание: у него здесь мать престарелая и медленно умирающая, а у Сергия нет приемлемых данных для путешествия в Москву очень часто.
(…) В Переделкино, где я еще не был, заканчиваются работы. Я мечтал 25 февраля иметь там «на новоселье» Вас — дорогим гостем, хотел там устроить обед человек на 8–10. Но теперь, ввиду того, что Вы еще будете в этот день в больнице, — я не устрою этого «торжества» там.
(…) Еще раз желаю Вам, дорогой Георгий Григорьевич, идти быстрыми шагами к выздоровлению, шлю Вам самый искренний и сердечный привет и остаюсь душевно Вас уважающим и преданным П[атриарх] Алексий
Примечание публикаторов ГАРФ:
25 февраля 1954 г. заместитель председателя Совета по делам РПЦ С. К. Белышев представил в Совет Министров СССР проект распоряжения об оказании помощи патриарху Антиохийской православной церкви Александру в сумме 20 тысяч американских долларов.
В докладной записке на имя председателя Совета Министров СССР Г. М. Маленкова С. К. Белышев указал, что аналогичная помощь оказывалась патриарху Александру в 1950, 1951 и 1953 гг. Эта помощь была санкционирована постановлением Совета Министров СССР № 432-155-сс от 30 января 1950 г. и распоряжением Совета Министров СССР № 2131-рс от 30 января 1953 г. См.: Ф. Р#6991. Оп. 1. Д. 1114. Л. 56–57.
***
Алексий I — в Совет по делам РПЦ.
30 сентября 1954 г.
Записка о пребывании в Москве и Одессе патриарха Антиохийского Александра III 17 авг[уста] — 12 сент[ября] 1954 г.
В Москве мне не пришлось беседовать с патриархом по интересующим нас вопросам, т. к. он несколько недомогал, и в гостинице, в своем номере, был все время окружен как своими спутниками, так и приходившими к нему с медицинскими услугами. При поездке на пароходе по каналу разговоры с ним также были общие. Из спутников его можно сказать, что только один м[итрополит] Илья Карам был разговорчив на интересующие нас темы, притом с особым, присущим ему мотивом — непременным подчеркиванием нуждаемости Патриархии и ее епархий в средствах и надежды на помощь от Русской Церкви. Два других спутника патриарха ограничивались высказыванием своего восхищения от всего виденного ими у нас в Москве как в церковном отношении, так и в отношении общего хода жизни. Все три митрополита: Феодосий, Нифон и Илья могли объясняться только по-французски, так что говорить они могли только со мною. Архим[андрит] Василий Самаха был их переводчиком с арабского языка, но он и в Москве, и особенно в Одессе, откуда он уезжал в Москву, не всегда бывал у них под рукою.
В Одессе обстановка была иная. В то время как митрополиты ездили в город по храмам и музеям, патриарх, за исключением поездок на служения в соборе, все время находился дома, и мне удобно было находить возможность беседы с ним с глазу на глаз.
О чем же были темы наших с ним разговоров? Прежде всего патриарх говорил о своих чувствах к России, к Русской Церкви, к которой он питает неизменную благодарность за ее помощь нуждающейся Антиохийской церкви. Эти чувства его не могут-де поколебать никакие враждебные к России и, в частности к нашей Церкви, влияния, которыми они окружены на Востоке. Это враждебное отношение особенно обострилось в последнее время, когда там сделались известными печатные выступления с призывом к усилению антирелигиозной атеистической пропаганды.
(…) Говоря по этому вопросу, мы оба с патриархом были солидарны в том, что дело идет о борьбе с религией — идейной борьбе — в связи с проводимым Ком[мунистической] партией марксистским, научным, социально-экономическим учением о построении социализма в экономической жизни страны, а не о перемене курса по отношению к жизни Церкви в России, и что в статье газ[еты] «Правды», наделавшей столько шума за границей, было подчеркнуто, что борьба должна вестись без оскорбления чувства верующих, имеющих согласно Конституции СССР свободу религиозных убеждений.
(…) На Востоке в настоящее время особенно остро стоит вопрос о борьбе с влиянием, все возрастающим, Ватикана, и потому православным иерархам на Востоке чрезвычайно важно иметь поддержку со стороны мощной Русской Церкви, т. к., если Русская церковь сильна, сильны и мы на Востоке и не одиноки в борьбе с католичеством. По словам и патриарха и указаниям митрополитов, они все время ведут пропаганду о религиозной свободе в России, о мощности Русской Церкви, и о том, что Правительство в Союзе относится к Церкви с полным доверием…
В некоторых высказываниях п[атриар]ха я мог уловить чувство опасения, что мы теперь будем лишены возможности помогать Антиохийской церкви материально, как это было до сего времени. Я разубеждал в этом п[атриар]ха, подчеркивая, что главным подспорьем для него является предоставленное ему подворье, доходы с которого ему принадлежат, что ежемесячно, кроме полного содержания и денежного, и фактического, его представитель, настоятель подворья, получает 10 т[ысяч] руб. специально для него, патриарха. Кроме того, мы теперь, пользуясь прибытием п[атриар]ха в Москву, передаем ему лично в счет доходов подворья 120 тыс. рублей, независимо от сумм, данных ему и его спутникам на возможные покупки в наших магазинах, в размере 100 тыс. рублей. Что касается пособия в виде валюты, то, поскольку получение ее связано с ходатайством перед Министерством финансов, дело обстоит сложнее, но и при всем том мы п[атриар]ху в этом году дали 25 тыс. долларов.
Патриарх был особенно доволен, когда в день его ангела, 30 августа, я ему поднес шкатулку с 10 тыс. долларов. Кроме того, в Одессе и ему, и трем его митрополитам были мною вручены специально приготовленные в Одессе золотые панагии, украшенные сибирскими самоцветами. Мне п[атриар]х вручил при отъезде орден Антиохийского патриархата — Св. ап[остолов] Петра и Павла высшей степени.
В результате, беседы с Патриархом были насыщены заверениями его, что он, а за ним и большинство его иерархов всецело преданы Русской Церкви, и в этом отношении они не идут по пути, на который их сбивают, — ориентации на американское влияние.
(…) При разговоре с патриархом Александром и м[итрополитом] Ильею о делах на Востоке ими было выражено пожелание, чтобы рано или поздно, но была послана от нас делегация в Александрию, Дамаск и Иерусалим для закрепления братских связей между Русскою Церковью и этими церквями. Это-де имело бы большое значение, и косвенно известное воздействие на патриарха Константинопольского в смысле его отношения к больному вопросу об его действиях в Париже, Финляндии и Америке (Анастасий, Леонтий). Наших гостей антиохийских мы проводили с честью. Накануне их отбытия я вручил патриарху и трем митрополитам по золотой панагии, а митрополиту Феодосию и м[итрополи]ту Нифону — по белому клобуку с грамотами. (М[итрополит] Илья такой клобук имеет).
12 сентября я, арх[иепископ] Никон с духовенством и С. К. Белышев с Н. А. Филипповым проводили п[атриар]ха и митрополитов на пароход, следовавший в Констанцу.
Из Бухареста, а затем и из Дамаска от патриарха Александра были мною получены телеграммы, на которые я отвечал. Текст моих телеграмм, как и подлинные телеграммы п[атриар]ха, мною были своевременно посланы в наш Отдел внешних сношений.
Патриарх Алексий
30 сентября 1954.
Успенский мон[астырь]
Одесса.
***
Алексий I — Г. Г. Карпову.
16 марта 1955 г.
Мы с Вами, дорогой Георгий Григорьевич, получили от неведомой нам Екатерины Вилльямс из Калифорнии по открытке с изречениями из писаний Апостольских. Что этим она хотела сказать нам, — я понять не могу.
Ваша открытка — без адреса, попала к нам.
Посылаю ее Вам для коллекции.
Уважающий Вас П[атриарх] Алексий
***
Алексий I — Г. Г. Карпову.
4 сентября 1955 г.
Дорогой Георгий Григорьевич!
Как я радуюсь известию, полученному от м[итрополита] Николая и от о[тца] протопресвитера о том, что Вы поправились и даже будете лично принимать немецкую делегацию на банкете 5-го числа! А то я, узнав о Вашей болезни, и, главное, о том, что понадобилась на сей раз больница, — совсем пал духом, зная, как врачи склонны затягивать лечение в больничных условиях.
Но поверьте, не потому я переживаю Ваши недомогания, что в таких случаях всегда задерживается ход наших дел, а потому что я всегда желаю видеть Вас здоровым и бодрым по искреннему чувству любви к Вам, с которым судьба нас свела для совместной работы, и потому что я знаю, как тяжело бывает болеть Вам с Вашей энергией к работе…
Я последнее время что-то неважно себя чувствовал, несмотря на хорошую погоду и прекрасный морской живительный воздух: какое-то головокружение с утра и тяжесть в голове. А[рхиепископ] Никон прислал мне здешнего специалиста по сердечным болезням, проф[ессора] Окса, который, осмотрев меня, нашел общий склероз (возрастное явление), но не больше, и рекомендовал избегать резких движений, лежание в течение дня, отдых от умственных занятий, а также прописал йод и при наступившей хорошей погоде и теплой воде в море — ежедневное погружение в море. Но в общем — я не придаю особенного значения этим головным явлениям, приписывая их тому, что наряду с молоком и простоквашей приходится есть сливы, арбузы и дыни — смесь, вероятно, не очень полезная для желудка…
Посылаю Вам копии писем м[итрополита] Елевферия и дочери его, Лили, которую он посылал в Вильнюс ознакомиться с местными жилищными условиями. И выходит, что наш проект устроить его местопребывание в Вильнюсе — его не устраивает, притом, я думаю, не столько из-за неустройства помещения, которое необходимо полностью ремонтировать, сколько потому, что дочка решительно отказывается туда ехать, а он без нее обходиться не может. А[рхиепископу] Филарету я пишу о необходимости срочно приступить к ремонту, причем П[атриар]хия отпустит потребную сумму, а м[итрополиту] Елевферию я еще не писал; дело в том, что Вильнюс для него выбран как имеющий хороший, мягкий климат и как знаменитая епархия и город с хорошими храмами. Другой такой епархии, где не требуется особой административной деятельности, и которая по значению являлась бы равноценной древней Виленской епархии, — предложить ему ввиду его сана пока нет возможности.
Не знаю, как он отнесется к моему предложению дождаться ремонта помещения и тогда уже решить вопрос. Что касается «узости улиц», «отсутствия трамвая», «бедности одежды населения», кажущейся «захолустности» города, на что сетует дочка, это едва ли может служить мотивом для отказа от Вильно, который всегда считался культурным центром и не мог идти в сравнение с провинциальными городами вообще.
Я думаю, здесь дело в том, что Лилю как-то тянет в Прагу, о чем как мне говорили задолго до ознакомления с Вильнюсом.
(…) Желаю Вам, дорогой Георгий Григорьевич, укрепляться в здоровье и прошу передать мой привет Марии Григорьевне.
Искренне преданный уважающий Вас П[атриарх] Алексий
***
14 сентября 1955 г.
Г. Г. Карпов — патриарху Алексию I
Глубокоуважаемый Алексей Владимирович! Надеюсь на такую — уже привычную — форму обращения к Вам (а не как при иногостях) Вы не обижаетесь. Письма Ваши получаю своевременно, благодарю за заботу и скорблю, что Вы последнее время себя неважно чувствуете. Так Вы редко «жалуетесь», а уж если пишите, значит действительно неважно.
Не солнце ли здесь виновато? Сегодня я послал Вам телеграмму — кого, мол, Вы уполномочите быть в Москве за Вас, имея в виду тек[ущие] дела и приемы, а сейчас новый вопрос возник. Дело в том, что Вы, как и Мелхиседек, и Юстиниан приглашаетесь на 27.IX в. Армению в связи с выборами католикоса.
Поскольку там большой съезд иностранцев и даже очень большой, было бы хорошо, чтобы Вы сами там были, но как можно «настаивать» на этом, когда Вы чувствуете себя неважно. Кто же в этом случае мог бы быть?
Видимо, в будущем надо будет так распределять Вам график отпусков, чтобы митрополит не уезжал раньше, чем Вы приедете.
(…) Митр[ополит] Елевферий едет в Вильнюс, хотя сперва намекал на Саратов, конечно, здесь роль сыграла дочь, но т. к. это дело временное, т. е. до ремонта он может и здесь Ваши поручения исполнять, например, представительскую работу.
(…) Я пока не получил и не думаю, что получу приглашение в Армению, но если таковое было бы, поехал бы не считаясь с здоровьем. Надо с их бытом познакомиться. Ведь скоро нам с Вами придется принимать главу Эфиопской церкви, а их церковь родственная Армянской церкви. Немецкие гости уехали, как будто довольны, тем более пребыванием в Одессе. Плохо только, что говорят кое-о чем с оговоркой «если это правда». Значит, сомневаются и не все принимают на веру, а еще себя считают евангеликами.
(…) Отдыхайте, лечитесь, чтобы с новыми силами взяться за дела, Вас ожидающие.
Привет всем. Карпов.
Письма патриарха Алексия I в Совет по делам Русской православной церкви при Совете народных комиссаров — Совете министров СССР. Том 2. 1954–1970 гг. Под ред. В. А. Козлова и С. В. Мироненко. М., 2010.
